Разные афганские песни

* * *

Пули-Хумринский гарнизон.
Здесь свежий воздух и озон.
Здесь реки, полные воды,
И даже пляжи.
Здесь нас . . . . . . . и без вины,
Как будто нет совсем войны.
И будто здесь уже Союз,
И с водкой даже.

Трава не скошена в лугах,
И вертолеты в облаках.
И рощи, полные зверья
И куропаток.
И, хочешь - верь или не верь —
В Пули-Хумри в любую дверь 
Я захожу, как старый друг, —
Без автомата.

А сколько женщин бродит там:
Здесь вам и “леди”, и “мадам”.
Но все равно — не разглядишь
Под покрывалом.
Хоть это, право, ни к чему —
Я лучше сам бы сел в тюрьму,
Чем побродить с одной из них
По сеновалам.

Здесь рыболовный коллектив,
С собой грузило прихватив,
Берет мешками
Ценные породы.
Здесь вам, ребята, не Баграм.
Куда вам всем, живущим там,
Ведь здесь почти
Кавказская природа.

Здесь вам, ребята, не Баграм.
Куда вам всем, живущим там,
Ведь здесь почти
Кавказская природа.

* * *

Тот не друг, с кем в праздник распеваешь песни,
И не тот, с кем делишь чашу на пиру.
В трудную минуту с ним встречаешь вместе
Холод и разлуку, радость и жару.

Надо с ним промерзнуть на ночной стоянке,
Испытать на деле тяжесть всех разлук.
Вырваться из боя в обгоревшем танке —
Вот тогда узнаешь, что такое друг.

Пачку “Беломора”, воду и патроны
Делят меж собою верные друзья.
В настоящей дружбе есть свои законы,
И законам этим изменять нельзя.

Продержись в овраге под обстрелом страшным,
Обойди экватор и парня прикрой.
И глоток последний раздели из фляги —
Вот тогда узнаешь, что такое друг.

Тот не друг, с кем в праздник распиваешь брагу,
И не тот, с кем делишь чашу на пиру.
В трудную минуту с ним встречаешь вместе
Холод и разлуку, радость и жару.

Две последние сроки каждого куплета – два раза.

* * *

Я еще не дома, но все ж прощай, Кабул.
У нас, наверно, снег, а здесь все время лето.
Как страшно вдруг идти в последний караул.
Нет силы, боже мой, дождаться час рассвета.

Здесь, как на той войне, еще стреляют,
Хотя прошло так много — сорок лет.
Но юные виски седины убеляют,
А им и двадцати, пожалуй, нет.

За этот мир, что деды нам вручили,
Сжимай покрепче в пальцах автомат.
В сороковых они свободу нашу защитили,
Теперь же дети их планету защитят.

И пусть душманы черною толпой
Грозят резней и сеют смерть повсюду.
Свободу для друзей мы заслоним собой,
И я уверен — здесь нас не забудут.
И я уверен — здесь нас не забудут.

* * *

Кто виноват, что ты небрит?
Один в Афгане службу бдит,
Другой с женою его спит —
У ней бывает аппетит.

И чья вина, что ты в бою
Награду получил свою,
А ее носит наяву
Начальник склада — почему?

Меркнет свет и молкнут звуки,
Мы в Афгане терпим муки
И кого там защищаем,
Выполняя интер-нужный долг?

И чья вина, и в чем секрет,
Что женщин нет и водки нет?
Но, слава богу, сигарет
Нам поставляют как презент.

И чья вина, что ты один,
А ночь темна и так длинна,
И так пуста, а ты все ждешь,
Что, может, первый попадешь.

Меркнет свет, и молкнут звуки,
Мы в Афгане терпим муки
И кого там защищаем,
Выполняя интер-нужный долг?

* * *

Ох, уж эта мне дорога на Газни,
Ох, уж эта мне дорога из Кабула.
Об афганщине — купание в грязи —
Представление вам не перевернуло.

Дал приказ на марш Иван-“джагран”,
Наплевавший на пустые бензобаки.
Он велел брать перевалы на таран,
А ведь там сидят душманские собаки.

Первым захлебнулся броник “семь”,
Задержав колонну у обрыва.
А джаграну шевелить мозгами лень,
Мол, сами вылезайте из прорыва.

Молча на “десятке” он храпит,
Мы ж готовим ведра и буксиры.
У кого-то что-то там летит,
А у Толи просто нет бензина.

Боря замотался и охрип,
Всех ведь на буксире не утащишь.
А джагран тихонечко сидит,
В темноту глаза свои таращит.

Бедные ребята из полка,
Те, что нас сюда сопровождали.
Знали бы какого мудака
Из Хабаровска к нам сюда прислали.

* * *

Это было прошлым летом —
Нас собрали и забрали
В эту горную страну —
Афганистан.

Трудно было расставаться,
Но пришла пора прощаться,
Разгонять в трудных мучениях
Басурман.

Не было б печали,
Мухи задолбали летом (и зимой).
Не было б тогда нам
Года по календарю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Афгане,
А в Союзе было лучше,
Чем в Раю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Афгане,
А в Союзе было лучше,
Чем в Раю.

Мы соскучились по дамам
И не надо нам “Агдама”.
Без “Агдама” было лучше,
Чем в Раю.

Ну, а если б дали даму,
Да еще б бутыль “Агдаму”,
То душманам свистом бомб
Я напою.

Не было б печали,
Мухи задолбали летом (и зимой).
Не было б тогда нам
Года по календарю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Баграме,
А в Кундузе было лучше,
Чем в Раю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Баграме,
А в Кундузе было лучше,
Чем в Раю.

Мы колонны прикрываем
И бомбить нас заставляют
То дувалы, то аулы,
То гряду.

Нам бы только подразмяться,
Можно снова в бой собраться
И душманам свистом бомб
Я напою.

Не было б печали,
Мухи задолбали летом (и зимой).
Не было б тогда нам
Года по календарю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Афгане,
А в Союзе было лучше,
Чем в Раю.
Мы с тобой не знали сами,
Что очутимся в Афгане,
А в Союзе было лучше,
Чем в Раю.

Последний припев – 2 раза.

* * *

Кто там рвется по правому флангу,
Разрезая колонну живьем?
Проскочили тоннели Саланга,
Значит, с той стороны поживем.

Что-то сердце тоскою схватило,
Голова не кружится ничуть.
У крутого ребра серпантина
Продолжаем безумный свой путь.

Ты прижмись к своим скалам, афганец.
Видишь, ЗИЛ обезумевший прет.
Не брани его, он иностранец —
Твоего языка не поймет.

То, что прет он — из русского семени,
Не поможет ему твой Аллах.
Мимо скалы трагической зелени,
Мимо реки в кипящих стволах.

А внизу, будто путники, рядышком,
Словно грелся огнем, и не раз, —
Вертолет, по-военному — “пятнышко”,
И с хребтом перебитым “КамАЗ”.

Вертолет, с изувеченной лопастью,
Там нашел свой последний привал.
И “КамАЗ”, что летел по-над пропастью
И на тот перевал наплевал.

Как на них, под последние вскрики,
Навалилась чужая земля.
Кто-то скажет: “Урон не великий”,
Кто подумает: “Мог быть и я…”

Кто там рвется по правому флангу,
Разрезая колонну живьем?
Проскочили тоннели Саланга,
Значит, с той стороны поживем.

* * *

Здравствуй, Маня, из Кабула я пишу тебе, жена.
Тут меж нами вспыхнула нешутейная война…
Поселились мы в Кабуле — это город их родной,
А кругом шальные пули и шальных снарядов вой.

На одном моторе сели, семь пробоин, все в пыли.
Дать гранаты не успели — в рукопашную пошли.
За Россию грудью встанем и душманов — в пух и прах,
Но к медали не представили — позабыли впопыхах.

Дрался я не за медали, а за твой покой и сон.
Замполиту передай, мол, не опозорил гарнизон.
И еще скажи, что Паша, я ей Богу не брешу,
Я в том бое рукопашном сбил душманского пашу.

Ну, паша, ядрена корень, с головы до ног в чалме,
Борода, как на иконе в Эрмитаже, помнишь — нет?
Глазом сверлит, словно жалом, хм…, приснится в темноте,
Он хотел меня кинжалом, я ж приемом карате.

Ты же помнишь, как на майских я в поселке воевал!
Как твому бывшому Ваське Курбаши по шее дал?
Переводчик наш очкастый с тем пашою вел допрос —
У него семь жен прекрасных, “Мерседес”.

Тот паша ему лопочет: “Что-то слышу про “бакшиш”.”
Переводчик брать не хочет, показал по- русски — шиш.
Мы, по - братски, и Кармалю без “бакшиша” подмогнем,
Долг интернациональный выполняем, как могем.

Слушай, Мань, у замполита не торчи ты день подряд,
У него глаза залиты, если завтра не в наряд.
И вообще, родная Маня, ты мне мозги не дурмань,
Ждать меня езжай к мамане, не измень и не обмань.

Ты в кино ходи с подружкой, в клуб на танцы — ни ногой.
Хочешь с Веркой, хочешь с Нюшкой, хоть с какой-нибудь другой.
Только не с соседкой Анькой, не дружи с ней, вашу мать,
Я с той Анькой, как-то в баньке… — ну чего там вспоминать.

.................... как в кине в последний раз.
Так и знай — одною пулей уложу обоих вас.
Я живу без бабьей ласки, нам, солдатам, не впервой,
Да и бабы тут с опаской, все накрыты с головой.

Тут по правилам восточным — раньше муж ходил вперед,
Хочет баба, иль не хочет — позади пущай идет.
А теперь своим “ханумам” — впереди ходить велят,
Я смекнул, чего тут думать, всюду минные поля.

Тут у них такие шмотки в магазинах-“дуканах”,
Не берут тут деньги глоткой, есть дубленка и жена.
С тем прощаюсь пока я, эх, глоточек бы воды —
Тут жара стоит такая, что потеют верблюды.

Тут ведь жарко, просто жутко, да еще чего-то съел…
И вчера весь день с желудком просидел и … пролежал.
Санитарка наша Фрося (я их медиков видал),
У меня анализ просит, я подумал… и не дал.

Ну прости, коль чем обидел, о .......... не скажу,
Я тебя во сне увидел, как валялась на пляжу.
Все, пиши, конверт закрою, пыль в окопе, твою мать…
Эх, поспать бы перед боем! — контратаку отбивать.

ОТВЕТ ЖЕНЫ МАРИИ В АФГАНИСТАН.

Здравствуй, Паша, гордость наша, — все “шарман” у вас в полку.
По тебе скучаю…, даже спать ночами не могу.
Ты мне снишься с орденами, перевязанный, лихой —
Просыпаюсь как в тумане и не сплю до петухов.

Замполит сказал: “Ваш Саша был тут — Александр Ильич”,
Что таких как ты, отважных, — поискать и не найтить.
Ты не рвись в контратаки, бей их, контру, сдалека,
А про баб — наверно, враки, ну что бы семь у мужика…

Тут в полке такое дело — в вашей роте зампотех,
За спиной у коллектива завести жену схотел.
У нее дите в зачатке — он ее к себе ведет,
А жена-то — на Камчатке, у родителей живет.

Та с Камчатки прилетела, прямиком в политотдел.
Завели на парня дело — побледнел и похудел.
Все скажу и не совру я, хочешь, верь, а хочешь — нет.
В общем, он жену вторую променял на партбилет.

Милый Паша, там наверно, бабы к вам как мухи льнут.
Ты их к бесу загорелых — все они худые — жуть.
Вспомни, кто тебе малечик после баньки наливал,
Не забудешь ли, цветочек? Чтоб меня не забывал!

Замполит сказал, что бабы, там у вас, — народ чудной.
Эти бабы у арабов — всю дорогу под чадрой.
Не едят свинину сами и супругу — не неси,
Потому что тут в Коране это…, Боже упаси.

Я в кино была недавно, без кина тоскливо жить.
Итальянский Челентано — потрясательный мужик.
Помнишь те дрова у батьки ...................
Он такую же вязанку в полминуты расколол.

Паша, ты про ихни шмотки мне подробней опиши
И не пей помногу водки, с санитаркой не шурши.
Что касаемо размеров — для меня бери на глаз,
Перешью у тетки Веры — это ей не в первый раз.

От тоски я похудела — грудь размером номер пять.
До чего же надоело мне с подружками гулять.
Без тебя мне скучно с ними, без тебя душа болит.
Посылаю фотоснимок — напечатал замполит.

* * *

Юрий Слатов.

Мы когда-то не ценили воздух чистый, воду в кране,
Мы когда-то обходили лужи дальней стороной.
А теперь мы вдруг забыли воздух чистый, воду в кране,
День и ночь встречает нас афганский пыльный зной.

Пыль хрустит в свиной тушенке, вместо сахара — в стакане.
Только стало все привычно как тарантулы в степи.
Воду пьем мы из арыка, где душман штаны стирает,
Как, скажите, тут-то, братцы, — паратиф не подхватить?

День за днем бегут не быстро, позабыли время года,
Воскресенье — день обычный, праздник — может выходной.
Мы два года здесь служили, мы два года все терпели,
А теперь подайте лайнер — уезжаем мы домой.

Две последние сроки каждого куплета – два раза.

Благодарю Владимира Сысоева, автора сборников "Память из пламени", за предоставленные тексты.