"Солдатская студия". Сборник "Автомат и гитара"

ЗВЕЗДОПАД.

Александр Минаев.

Над заставой звёзд полный сад.
Ветерок прян и тих.
Размечтался вовсю солдат
О далёких своих.
Размечтался вовсю солдат
О далёких своих.
В край, что там, на краю земли,
Проскользила звезда.
Миг, и вновь только лунный блик,
Да искрит темнота.
Миг, и вновь только лунный блик,
Да искрит темнота.
Бьются трассеры о темноту,
Догоняя закат.
И тревожно, скажи, на посту,
И тоскливо, солдат.
И тревожно, скажи, на посту,
И такая тоска, солдат.
Ты не дрейфь, не робей, родной.
Ну-ка где автомат?
За сутулой твоей спиной
Звездопад, звездопад.
За сутулой твоей спиной
Грёз и снов звездопад.
Над заставой звёзд полный сад.
Ветерок прян и тих.
Размечтался вовсю солдат
О далёких своих.
Размечтался вовсю солдат
О далёких своих.

ПО ВОСТОКУ.

Слова Игоря Морозова, исполняет Сергей Кузнецов.

По востоку, по востоку к небу тянется дорога,
Путаясь в барханах, сопках и горах.
По востоку, по востоку заложите душу Богу
И в патронник загоните весь свой страх.
За спиной - РД тяжёлый.
Ты терпеть не мог со школы,
Если что-то давит на плечо.
Это было всё когда-то.
Здесь не школьники - солдаты,
Здесь год за три пишется зачёт.
По востоку, по востоку перекурим, брат Серёга.
До атаки остаётся пять минут.
Небо высветит ракета, чья-то песня будет спета
И кого-то в цинке повезут.
Караван из Пакистана,
Банда духов из Баглана -
Пища автомату твоему.
На гражданке ты был смелым,
Здесь тебя проверят делом,
Объяснят что, как и почему.
По востоку, по востоку - где ж ты, Ленка-недотрога?
Помнишь, как тебя я с танцев провожал?
Целовались до рассвета... Ладно, стоит ли об этом?..
Всё решит последний перевал.
Штык герой, а пуля - дура -
Это всё литература,
Это всё газетная мура.
Из далёкого Герата
Передай привет ребятам
С нашего московского двора.
Из далёкого Герата
Передай привет ребятам
С нашего Перовского двора.

РАЗГОВОР С "БЭТЭРОМ".

Михаил Михайлов.

Карбюратору, как и лёгким, не хватает кислорода.
Нет ни моих, ни лошадиных сил.
Руль, обмотанный бинтами, рвёт ладони, и взял же моду.
Ну что ты взбесился?! Я же тебя просил...
С пылью пот со лба сползает, и в глаза, их разъедает.
Камни шины разгрызают вдрызг.
Тошно? Не стони так тонко, ты же, БэТэР, не девчонка.
Так держись, нельзя нам нынче вниз!
А дойдем, от пыли всю седую,
Я тебя, родимая броня,
Крепко обниму и расцелую,
Точно морду мокрую коня.
Может за этим вот поворотом, кратко откашлялась пулеметом
Эта вот молчаливая гора.
Бронежилета чуть не хватило, прямо под горло пуля прошила,
Кольку прошила с нашего двора.
Как он рисково прыгал на мото, в джинсах на танцы, что ни суббота.
Слабо он, БэТэР, тебе без забот знаком.
Жили вы с Колькой ближе, чем братья, и умирал он в твоих объятьях.
Фото ты носишь над смотровым стеклом.
Как дойдем, от пыли всю седую,
Я тебя, родимая броня,
Крепко обниму и расцелую,
Точно морду мокрую коня.
Впереди, задохнувшись, заглохла чья-то броня, и теперь там плохо,
Но молодчага носом её попёр.
Только держаться, надо держаться! На перевале дам отдышаться,
Ты ведь все можешь, бог, а не транспортёр!
На верхотуре в тысячу метров все я забуду про солнце и ветры,
Буду, как матерь возле твоих я ран.
К черту сухпай и воду, и реку, ты не машина, как человек ты.
Выдержи рейс последний на Чагчаран!
Коль дойдем, от пыли всю седую,
Я тебя, родимая броня,
Крепко обниму и расцелую,
Точно морду мокрую коня.
Крепко обниму и расцелую,
Точно морду мокрую коня.

ОТЕЦ.

Дмитрий Власов.

Прости меня, отец, что я ушёл.
На кухне, на столе моё письмо.
Я знаю, что когда его прочтёшь,
Ты сына своего, отец, поймёшь.
Ты на могилу к матери сходи,
Но ничего, прошу, не говори.
Ах, если б мать была ещё жива,
То, выслушав меня, всё поняла.
Отец, ты сам служил и всё поймёшь.
Иначе поступить твой сын не мог.
Приказ не обсуждается у нас,
И снова мы попали на Кавказ.
Отец, ты своё сердце береги.
Ты в этой жизни у меня один.
Прости, что не женился, всё не в срок,
И внуков подарить тебе не смог.
Прости, отец, а если вдруг беда,
То с мамой рядом быть хотел бы я.
Уж если так случится, знать, судьба,
Зато с ней вместе буду на века...
Отец, но я вернусь домой с весной.
Вдвоём в деревню мы махнём с тобой,
А там рыбалка, баня и лесок.
Коль живы будем, значит не помрём.
Прости меня, отец, что я ушёл.
На кухне, на столе моё письмо.
Я знаю, что когда его прочтёшь,
Ты сына своего, отец, поймёшь.

ДВА ГОДА.

Олег Ширяев.

И снова сапоги. Я вновь попался в сети.
О Боже, помоги прожить два года эти
Без той, кого люблю, кого боготворю я.
С гитарой ночь делю, со струнами горюя.
Печален твой мотив. Зачем, гитара, плачешь?
Обнял твой стройный гриф. Не можешь ты иначе.
Остановись, постой, не плачь, мне душу раня,
Верни в неё покой! Напрасны все старанья...
И снова сапоги. Я вновь попался в сети.
О Боже, помоги прожить два года эти.
Упал кленовый лист. Осенняя погода.
На вышке ветра свист, а впереди два года.

КОНТРАКТНИК.

Алексей Кудрявцев.

Говорили, мол, пожил - не дожил.
Говорили - невезучий к тому ж.
Говорили, что нормальный мужик
И к тому же без пяти минут муж.
Говорили, что нормальный мужик
И к тому же без пяти минут муж.
Говорили, что умом исхудал,
И судачили о крупных долгах.
От кого бежал, зачем и куда -
Не узнают ни Иисус, ни Аллах.
От кого бежал, зачем и куда -
Не узнают ни Иисус, ни Аллах.
Говорили, что продался - не верь.
Раз деньгами небогат - значит, гад...
А он в атаку шёл, как раненый зверь,
А это значит - без оглядки назад.
Он в атаку шёл, как раненый зверь,
А это значит - без оглядки назад.
Двухметровый городской Аполлон
Со свинцовою печатью в челе,
Он отвесил свой последний поклон
Незнакомой, чужеродной земле.
Он отвесил свой прощальный поклон
Незнакомой, чужеродной земле.
Не тебе судить его, и не мне,
Не искавшего домашний уют.
Он пропал в забытой Богом войне,
О которой здесь уже не поют.
Он пропал в забытой Богом войне,
Про которую уже не поют.
Говорили, мол, пожил - не дожил.
Говорили - невезучий к тому ж.
Говорили, что нормальный мужик
И к тому же без пяти минут муж.
Говорили, что нормальный мужик
И к тому же без пяти минут муж.

ПРОФИ.

Валерий Горбачёв.

Ему комбат - не батяня, а взводный - не брат.
Он один в поле воин.
Он идёт по тылам, где наёмный солдат
Совсем непригоден.
И когда он оттуда, все только туда,
Как рабы на цепочке,
Где бывал каждый вздох и каждый шаг
Горячей точкой.

Припев:
Потому и не лезет на пьедестал,
Нумерованный в фас и в профиль,
В высшей степени профессионал,
В высшей степени профессионал,
Короче, профи.

Отраженье своё даже в чистой воде
Ему искать не пристало.
То, что знал о себе, оставляет на дне,
Начиная сначала.
И опять по тылам неизвестных стран
Пробирается, как волк-одиночка,
Чтоб поднять горизонты и не стать
Мёртвой точкой.

Припев.

СТАКАН МОЧИ.

Михаил Михайлов.

В учебке, где, по прочным слухам,
В Афган готовили солдат,
Под осень вспыхнула желтуха
И переполнила медбат,
Под осень вспыхнула желтуха
И переполнила медбат.
Больных в Союзе оставляли,
И здоровяк купил, моля,
Чтоб сослуживцы не узнали,
Стакан мочи за три рубля.
Чтоб сослуживцы не узнали,
Стакан мочи за три рубля.
Стакан коричневой, желтушной,
Он опрокинул за углом -
Отбрось брезгливость, если нужно
Живым вернуться в отчий дом.
Отбрось брезгливость, если нужно
Живым вернуться в отчий дом.
А рядом, за стеной, палата,
И в ней рыдал сержант больной,
Ведь без него идут ребята
Справляться с общею войной.
Ведь без него идут ребята
Справляться с общею войной.
Сержант и тот, кто был здоровым,
В одном едины стали тут -
И ни того, и ни другого
Войной уже не попрекнут.
И ни того, и ни другого
Войной уже не попрекнут.

В БОЙ ИДУТ ОДНИ СТАРИКИ.

Валерий Горбачёв.

В бой идут одни старики,
Без суеты, без лишних слов и истерик,
Чтоб громить мозгов тупики,
Как валуны в ущельях - грозный Терек.
Но правда их не в том, чтоб свой оставить след,
А в том, чтоб не искать лёгких побед.
В бой идут, в бой идут, в бой идут одни старики.
В бой идут, в бой идут, в бой идут одни старики, одни старики.
В бой идут одни старики,
Кто верною смертью воскрес из пепла, как Феникс,
Тот, кому с вершин на виски
Седая прядь сходила, как откровенье.
Но правда их не в том, что в седине - ответ,
А в том, на чём стоит весь белый свет.
В бой идут, в бой идут, в бой идут одни старики.
В бой идут, в бой идут, в бой идут одни старики, одни старики.

МОЯ СТРАНА.

Дмитрий Уткин.

Моя страна пережила войну
В морях, на реках, в небе и на суше,
В атаках, в окружении, в плену,
С бурлацким хрипом надрывая души.
Моя Отчизна сдюжила войну,
Хлебнув кровавой рвоты двух диктатов,
С этапов, с лагерей, через тюрьму
Народ мой шёл за смертью во солдаты.
Моя страна перенесла войну,
На горб взвалив груз непомерной тяги.
Шла на таран, мосты рвала в тылу,
Давилась спиртом из помятой фляги.
Война рвалась воронкой на пути,
На выступы ключиц давила скаткой,
Звенела орденами на груди,
Тянула жилы рук сорокапяткой.
В багряный цвет кропя за пядью пядь,
На плоть моталась вёрстами бинтовок.
Ну чья страна смогла бы устоять
Там, где народу было семь винтовок?
Моя страна оттралила войну
Через рога минированных рейдов,
Она валилась на борт, шла ко дну,
Ловя под ватерлинии торпеды.
Моя страна пропитана войной
Насквозь, навылет, с фронта и до тыла,
Она дралась и пятилась спиной,
Саму себя разя свинцом в затылок.
Да, мой народ перетащил войну
В снегах и гатях, по долам и весям.
И так уж сталось, не её одну,
Но эта десять прочих перевесит.
Как знайте вы, чей дом не жгла война,
Потомки заграничных поколений,
Моя страна унижена, бедна,
Но мой народ не встанет на колени.
Моя страна унижена, бедна,
Но мой народ не встанет на колени.
Но мой народ не встанет на колени.

НАЗАД НА 40 ЛЕТ.

Алексей Кудрявцев.

"Алло, Васильич, это я, Каретин.
Ну как дела?.. Спасибо, дорогой.
А у тебя? Как голова? Как дети?
Давление? Ну, это не впервой.
А я вчера решил проведать наших...
Ну что, пойдёшь в разведку, партизан?
Идёшь? Тогда скажи об этом Маше
И в три часа подайся на вокзал."
Стучат колёса по застывшим рельсам.
Земля давно надела снежный плед.
Мы в электричке подмосковным рейсом
Спешим к друзьям назад на 40 лет.
Ах, полюшко, широкие просторы,
Не верится, что, проползая рвы,
Рычали здесь немецкие моторы,
За 40 километров от Москвы.
И, как тогда, ни облачка, ни ветра,
Стоят деревья белые в снегу,
А до столицы - 40 километров,
И 29 танков на Москву.
Ты что, старик, неужто с сердцем что-то?
Ах да, ты боль утраты не забыл.
Вот здесь попал под пули Коля Кротов,
Когда три танка заходили в тыл.
Васильич опустился на колени,
Припал к земле, покоящей ребят,
А эти танки, чёрные, как тени,
По нам стреляют 40 лет подряд.
Вот здесь под корпус воющей "четвёрки"
Шагнул Сизов с гранатою в руке.
Разрыв, летели клочья гимнастёрки,
И танк подбит, и Лёхи больше нет.
Осколком в разум впаянная память
Болит у нас под сердцем 40 лет.
"Отставить слёзы, старшина, отставить!"
"Да я не плачу, это просто снег."
Стучат колёса по застывшим рельсам.
Земля давно надела снежный плед.
Мы в электричке подмосковным рейсом
Спешим вперёд, вперёд на 40 лет.
Мы в электричке подмосковным рейсом
Спешим вперёд, вперёд на 40 лет.

ТРЕТИЙ ТОСТ.

Слова Михаила Батина, исполняет Ахлям Газалиев.

Третий тост пьём за тех, кто навечно ушёл,
Кто не сможет уже возвратиться.
Время шрамы затянет, и год уж прошёл,
Но ночами война только снится.

Припев:
Поднимая стакан, задрожала рука,
Поминаем погибших ребят.
И внезапно глаза увлажнились слегка,
Но нельзя тебе плакать, солдат.
Но нельзя тебе плакать, солдат.

Третий тост пьём за тех, кто увидел войну,
Смерть узнал, но остался живой,
Кто друзей защищал и родную страну,
И сумел возвратиться домой.
Третий тост стоя пьём, где бы ни были мы,
Пусть соседи с ухмылкой глядят.
Мы друзей поминаем, мы дети войны,
Нам плевать, что о нас говорят.

Припев.

Третий тост, все молчат, и нельзя говорить,
И стаканам нельзя загреметь.
Каждый помнит всё то, что не может забыть,
Эта боль будет вечно гореть.

Припев.
Но нельзя тебе плакать, солдат.
Но нельзя тебе плакать, солдат.

РАВНОДУШИЕ.

Алексей Кудрявцев.

Под ногою хрустнула ледяная кромка,
Чья-то жизнь уходит кровью в талый снег,
И одни смеются весело и громко,
А другие где-то прерывают бег.
И одни смеются весело и громко,
А другие где-то прерывают бег.
Вам при жизни тихо и спокойно было!
Вам не интересно, что там происходит!
Это равнодушие многих погубило,
Ведь оно без смерти по земле не ходит.
Это равнодушие многих погубило,
Ведь оно без смерти по земле не ходит.
Да, нельзя сказать им: "Мы за вас погибли!"
Эта бесполезность хлеще пули ранит...
Но, быть может, кто-то отслужил в России,
Потому что он был в Афганистане.
Но, быть может, кто-то отслужил в России,
Потому что он побывал в Афгане.
Чья-то мать не станет биться над могилой,
Над скромным бугорочком с красною звездой,
А его последние оставляют силы,
Он не возвратится к матери домой.
А его последние оставляют силы,
Он не возвратится к матери домой.
Под ногою хрустнула ледяная кромка,
Чья-то жизнь уходит кровью в талый снег,
И одни смеются весело и громко,
А другие где-то прерывают бег.
И одни смеются весело и громко,
А другие где-то прерывают бег.

СНОВА В ПУТЬ.

Валерий Петряев.

Снова нам в путь, зовёт вдаль дорога.
Пока мы не знаем, докуда дойдём,
А скалы нам шепчут: "Потерпите немного,
Надейтесь, что скоро вернётесь в свой дом!"
А скалы нам шепчут: "Потерпите немного,
Надейтесь, что скоро вернётесь в свой дом!"
Фортуна и смерть всегда рядом с нами.
Об этом я раньше в книжках читал.
Теперь это вижу всё своими глазами,
Я сам это телом и душой испытал.
А солнце печёт нас колючее, злое.
А мне бы напиться, да нет здесь ручья.
А небо большое такое чужое,
Чужой горизонт и чужая земля.
Треск пулемета раздался внезапно.
Кто-то упал, захлебнувшись в крови,
И вперёд ринулись наши солдаты
С криками: "Гадов душманов дави!"
Ах, это были такие минуты,
Что обо всём не расскажешь за час.
Да и рассказывать зачем нам кому-то?
Всё, что мы видели, останется в нас.
Сегодня письмо домой напишу я -
"Родные, я жив! И здоров, как всегда.
Здесь горным воздухом частенько дышу я,
И с неба счастливая мне светит звезда.
Здесь горным воздухом частенько дышу я,
И с неба счастливая мне светит звезда."
И снова нам в путь, зовёт вдаль дорога.
Сколько пройти нам придётся ещё?
Будем надеяться, что осталось немного,
А пока автомат тянет книзу плечо.

ПРО ДВУХ БРАТЬЕВ.

Игорь Морозов.

Я братьев двух когда-то знал,
С одним в Афгане воевал,
Ходили к чёрту на рога и к ведьмам в зубы.
Стрелять он был большой мастак,
С десяти шагов менял пятак,
Был по натуре весельчак, хоть с виду грубый.
А старший был обществовед,
На все вопросы знал ответ,
Имел отдельный кабинет, машину, дачу,
Жил то в Париже, то в Москве,
Имел семь пядей в голове,
Но дело даже не в уме - поймал удачу.
И вот, когда, окончив срок,
Мы все покинули Восток,
Домой вернулись те, кто смог дойти до цели,
Явился к старшему меньшой -
Всё ж как-никак, а брат родной.
Тот накрывает стол большой - мол, ждал и верил.
Там спирт окопный глотки жёг,
А здесь - французский коньячок,
Икорка, сёмга, балычок, язык телячий.
И почему-то вспомнил я,
Как провожали нас друзья -
Чеснок, четыре сухаря и фляжка чачи.
Меньшой сидел и молча пил,
Тут старший тост провозгласил
И выпил из последних сил "за тех, кто в море".
И, повертев на свет стакан,
Сказал икая: "Слышь, братан,
Да брось ты свой Афганистан, он не в фаворе.
Пройдёт каких-то пара лет,
Его забудут - был и нет,
Твой автомат и пистолет - глупцам забава.
Иные нынче времена,
Другие мерки и цена,
Кому нужна твоя война, ну что ты, право.
Бери пример - ну вот с меня.
На фронте не был я ни дня,
А посмотри - моя семья в шелках и славе.
Имею в обществе престиж,
То в Лондон езжу, то в Париж,
То в Риме с месяц погостишь, а то - в Оттаве."
Тут младшего тяжёлый взгляд
Его прервал: "Отставить, брат.
Я не политик, я солдат, и мне до дверцы
Вся философия твоя
И золотая чешуя
Гнилых сентенций.
Да что ты знаешь о войне?
Вы здесь погрязли в барахле,
И лозунг - "я тебе, ты мне" - как песня вам,
А на иного подлеца
Вполне хватило бы свинца
Неполных девять грамм.
Иной до титулов дорос,
А как дорос - ещё вопрос.
Здесь главное - по ветру нос держать умело.
А я хотел бы посмотреть,
Какие песни станет петь
Он под обстрелом.
Чтоб ты в Европу ездить мог,
Дань кровью брал с меня Восток.
Я больше износил сапог, чем ты - штиблетов.
Ты здесь в арабскую кровать
С женой ложился почивать,
А там привык на камне спать я с пистолетом."
Мой друг - не мастер говорить,
Умел он в спорах трезвым быть,
Но вижу - начал заводить его браточек,
И друга я увёл к себе
Во избежание ЧП.
Мы с ним бродили по Москве до самой ночи.
Какая б ни была беда,
Мы слёз не лили никогда.
Обиды горькая вода бойцу опасна.
Друг, стиснув зубы, соль глотал.
Что думал он, о чём гадал?
Я думал так же и молчал - всё было ясно.
Потом судьба нас развела,
Его на Север позвала,
Меня замучили дела, работа, дети.
А брат его, обществовед,
В Париж уехал на пять лет,
Он там большой авторитет, в посольстве третий.

О, ГОРЫ, ГОРЫ.

Валерий Бурков.

Подбитый самолёт упал за горизонт,
Сотряс ущелье огненным тараном.
В двухстах шагах пилот последний бой даёт,
Стреляя экономно по душманам.
А их всё больше, лезут напролом,
Ведут огонь и вот уж окружили,
А он один за каменным бугром,
И не помогут те, кто с ним служили.
О, горы, горы, горы, горы,
На вас устремлены людские взоры.
Вы дайте мне ответ - что может человек,
Когда есть шанс один из ста
И выбор твой - жизнь или смерть.
А он не выбирал, он просто выполнял
Военное своё предназначенье.
Был автомат в руке и нервы в кулаке,
Лишь не было в глазах его смятенья.
И всё же боль прошла по всей груди,
Пронзив копьём его живое тело,
Но надо защищаться - впереди
Ещё есть незаконченное дело.
О, горы, горы, горы, горы,
На вас устремлены людские взоры.
А жизнь дана одна, и честь дана одна.
Не хочется погибнуть, но вот, кажется, пришла пора.
Патронов больше нет, и тишина в ответ.
Душманские ряды с земли поднялись.
Идут, как на парад, и каждый злобно рад,
Они пока ещё не догадались,
Что нет, не дастся в руки он живым.
И пусть враги кольцо плотней сжимают.
Да, он один, на всех один,
Но только смерть и их здесь ожидает.
И, выдернув кольцо, увидел смерть в лицо,
Последние секунды жить осталось.
У дома своего вдруг вспомнилось крыльцо,
К нему родная мать с него спускалась.
А губы всё шептали: "Подходи,
Ещё чуть-чуть, ещё немного,"
И по велению души
Гранату бросил он себе под ноги.
О, горы, горы, горы, горы,
На вас устремлены людские взоры.
На вас кровавый след, и вам прощенья нет.
Что ж вы молчите вновь и вновь?
Вам нечего сказать в ответ.
Вам нечего сказать в ответ.
Вам нечего сказать в ответ.

МОЯ ЗАСТАВА.

Николай Капустин.

Мне часто снятся всё те же ели,
И снег глубокий лежит во мгле.
Моя застава, любимый город,
Ты в моём сердце, в моей судьбе.
Моя застава, любимый город,
Ты в моём сердце, в моей судьбе.
И на границе вновь по дозорке.
С тобою снова иду в наряд.
И в наших письмах родные люди
Меня с тобою благодарят.
И в наших письмах родные люди
Меня с тобою благодарят.
Пускай метели, пускай бураны,
Карельский климат суров и крут.
Моя застава, страну родную,
Её, как маму, оберегу.
Моя застава, страну родную,
Её, как маму, оберегу.
Мне часто снятся всё те же ели,
И снег глубокий лежит во мгле.
Моя застава, любимый город,
Ты в моём сердце, в моей судьбе.
Моя застава, любимый город,
Ты в моём сердце, в моей судьбе.

КОСЫНОЧКА.

Дмитрий Власов.

Поправлю я косыночку, сяду на броню.
Вези меня, родимая, в далёкую страну,
Где всюду духи подлые шныряют тут и там.
Налейте, братцы, водочки положенных сто грамм.
Поправлю я косыночку, эй, не спеши, братан,
Ведь дома ждут нас деточки, жена, родная мам,
А здесь, вдали, Россиюшкой не пахнет, боже мой.
Эх, судьба-судьбинушка, не торопись, постой.
Поправлю я косыночку, смотрю по сторонам -
Повсюду лица мрачные местных горожан.
Ходят приунылые, по сторонам плюют,
А по ночам с оружием шныряют там и тут.
Поправлю я косыночку, не надо много слов.
Отдай мне, дух, волыночку, армейский миномёт.
Неси туда последнее, иначе - знаешь сам,
Ох, времечко военное, закон сейчас за нас.
Поправлю я косыночку, кончается наш срок,
А значит - ждите, женщины, ох, будет вам любовь.
Пирожки, котлеточки, блинчики с мяском,
Но сначала женщины, а еда - потом.
Но сначала женщины, а еда - потом.

ПРИВЕТ, БРАТАН.

Слова Сергея Кузнецова, исполняют Сергей Кузнецов, Василий Денисов.

- Привет.
- Привет.
- Привет, братан.
Я расскажу, что помню про Афган,
А ты поведай мне о Чечне.
Мы оба были на войне, на войне, на войне.
И смерть, и смерть, и кровь, и кровь
Во сне мы видим вновь и вновь,
Как кишлаки горят, вертушки валят вниз.
Причудливый судьбы каприз, судьбы каприз.

Припев:
- Кто делит нас по разным сторонам?
- Ну, воевал ты здесь.
- А ты - там.
- По льготам долг я выполнил, а ты?
- А я - не смог,
Но вправе всё решать один лишь только Бог.

- Давай.
- Давай.
- Солдат, налей.
- Налей. Подымем тост за наших матерей,
За дружбу и отвагу тех ребят,
Которые в земле лежат, в земле лежат.

Припев.

- Молчишь?
- Молчу.
- Молчи, браток.
Нас кровью повенчал с тобой Восток.
Пока живём, в душе
- Афган
- Чечня
- Пусть будет проклята война, война, война.

Припев. 2 раза.

- Пусть делят нас по разным сторонам,
Что воевал ты здесь.
- А ты - там.
- Старались мы отдать стране
- Кто сколько мог,
И вправе нас судить один лишь только Бог.

И вправе нас судить один лишь только Бог.
И вправе нас судить один лишь только Бог.

ГДЕ-ТО ЗА САЛАНГОМ.

Александр Минаев.

В южном небе звёзд не счесть,
Но оно совсем как дома.
И одна мне так знакома,
Словно подает из детства весть
В южном небе звёзд не счесть.
И манит простор кругом
В белые снега и горы,
Но афганские просторы
Мне напоминают о другом -
О моих товарищах,
Боевых местах, полковых заставах,
Выносных постах,
Топливом пропахшем серпантине
И о вездесущем командире.
Топливом пропахшем серпантине
И о вездесущем командире.
Где-то за Салангом дверь,
И шоссе ведет к порогу,
Но как далека дорога
Через годы пепла и потерь,
А где-то за Салангом дверь.
По дорогам звёзд не счесть.
Салютуя звездам свято,
Не скрывайте слёз, ребята.
Это – наша боль и наша честь.
О моих товарищах,
Боевых местах, полковых заставах,
Выносных постах,
Топливом пропахшем серпантине
И о вездесущем командире.
Топливом пропахшем серпантине...

Благодарю Татьяну из Краснодара, приславшую нам тексты этих песен.