ВЫСОТКА.

Е. Винокуров.

Рвутся мины, нависают горы, эхами дублирует стрельбу,
Где-то наверху бандитов свора стаей обложила высоту,
Бьют из-под ущелья пулеметы, косят наших пули наповал,
С неба зависают вертолеты и ПТУРСами лохматят перевал.

Что ж, перед смертью, духи, помолитесь, целуя идолов в последний раз.
Посторонись, братва, поберегитесь – в бой идет прославленный спецназ.
Как в гирляндах, в трассерах высотка, с высоты «Акбар» кричит шакал,
Ты б не лез туда сегодня, Вовка… Вовка! Вовка!!!… поздно, братка, ты в прицел попал…

Пробежала дрожь по мокрым веткам, кровью брызнув к твоему лицу.
Плакать матери, жене и детям, и стонать несчастному отцу.
Дрогнули, шакал волков уводит – взят спецназом огненный хребет,
Лишь тебе на крышку приколотят с кожей, кровью краповый берет.

Все мы здесь под смертью ходим, вроде, не жалея кровушки своей,
Живы все, но нет у нас Володи, и теперь он в памяти моей.
Что ж перед смертью, духи, помолитесь, целуя идолов в последний раз.
Посторонись, братва, поберегитесь, – в бой идет прославленный спецназ!!!

ЧЕЧЕНСКИЙ СИНДРОМ.

В. Теплый.

И все же мне обидно за Отчизну – могучая страна вновь в Чечне,
Здесь русских из засад стреляют в спину, и руки потирают палачи,
Здесь караваны смерти рвутся в Грозный, на каждом из домов чужая кровь,
Груз «200», «300» повезет и сотый, и плачет обездоленный народ.

Нас призывает рация к пощаде – накрыли залпом собственный ОМОН,
И это не укажут на бумаге, он просто кем-то будет заменен,
Проклятья сыплются из хриплого эфира – «Нет видимости, помощь не идет!»
«Давай вертушку!» - голос командира. «Держитесь сами!» - кто-то проревет…

Бессильно матом кроют генералы, уже накрыта залпами волна,
И стоны умирающей бригады, и где-то матерится старшина,
Помочь не можем – «Ночь, туман, бандиты…», в ответ молчит предательски эфир,
И понимают все – они убиты, и вместе с ними хриплый командир…

В бессилии братва стреляет в воздух. «Держитесь, парни!» - плачет старшина.
Молчит эфир, и ограничен доступ к бойцам, кого зарезала война.
Направит генерал к утру бригады, и трупы вывезут домой из-под огня,
Уже намечены на смену им отряды, будь проклята чеченская война!
 

ЗАЧИСТКА.

В. Гулюк.

Серые промозглые вороны кружат и кричат над головой,
Мокрый снег ложится на погоны, и туман укутал нас с тобой.
Тянет дымом из руин дымящих, где-то в темноте взвелись курки,
В этой темноте, тебя манящей, с легкостью оставишь ты мозги.

Бронь дрожит под грудами спецназа, упакован в ад боезапас,
Жертвы социального заказа, ну кто живой придет теперь из вас.
А вернутся – павших похоронят, а потом настанет их черед.
Здесь война нам всем итог подводит, истребляя лучший генофонд.

Командир, давно привыкший к риску, пошутил, качая головой:
«Мы идем сегодня на зачистку, а конкретно скажем на убой!»
Бросьте каркать – мы еще живые, жены, дети думают о нас,
Все мы здесь сегодня рядовые, и конкретно выполним приказ.

Улетайте прочь, неся тревогу, передайте духам: мы идем,
Трассерами осветим дорогу и очистим скверный ваш район.
Двинутся во мрак броня и люди, плоть и сталь разрежет тишину,
И когда-нибудь мы все забудем подлую чеченскую войну.

И когда-нибудь мы все забудем подлую чеченскую войну…
 

ОЖИДАНИЕ.

В. Теплый.

В глянцевом небе птицы парят, светом полны небеса.
Выпачкав грязью свой белый наряд, плача, уходит зима
Просохнуть от луж. Ссорится дворник с метлой.
Где-то в дороге едет твой муж, наспех простившись с войной.

Тянутся сутки, сон твой забрав, в доме скучают цветы.
Медленно поезд тянет состав к пункту, где ждешь его ты.
Кто-то нечаянно водку пролил, с тамбура тянет в вагон.
Смотришь в окно, и нет больше сил ждать долгожданный перрон.

Плачет гитара, льются стихи, бродит в купе перегар.
Едут усталые парни с войны, где ж ты наш старый вокзал?
Тянутся сутки, сон твой забрав, в доме скучают цветы.
Медленно поезд тянет состав к пункту, где ждешь его ты.

Медленно поезд тянет состав к пункту, где ждешь его ты…

Тянутся сутки, сон твой забрав, в доме скучают цветы.
Медленно поезд тянет состав к пункту, где ждешь его ты…

Медленно поезд тянет состав к пункту, где ждешь его ты…

ОСЕННИЙ РЭГГИ.

В. Гулюк.

Шастал ветер по аллеям, грохотал далекий гром.
Падал снег, а пахло летним утренним дождем.
Падал снег и таял, таял на лице твоем,
И войти он нас заставил в старый темный двор.

Ничего на свете нету, только ты одна.
Положу я в печь газету, где война, война…
Кто поймет, а кто осудит - стоит ли труда.
Было то, чего не будет в жизни никогда.

А наутро ранней ранью за порог ступлю.
У меня одно признанье – я тебя люблю.
Шум трамваев, воздух чистый, я цветов нарву…
Город утренний – отныне так тебя зову!

ДИАЛОГ СО СМЕРТЬЮ.

В. Гулюк.

Ты всадила мне две пули, косоротая,
Словно зелья я хлебнул приворотного,
По инерции бежал, руки вскинув,
Ты еще одну послала мне в спину…

Оглянулся я, а ты с косой скалишься.
Все догнать меня спешишь, не отвяжешься,
И кровавыми губами шепчешь, гадина:
«Ты солдатик нынче мой, а не мамин!»

Закружило ось земли, как горошину,
И упал на землю я, как подкошенный.
Наступила ты, костлявая, да и щуришься:
«Умирай, солдат, скорей, меньше мучаться!»

У тебя, косая, вышла промашечка -
Добежала, вся в слезах, санитарочка.
Но смеёшься ты, …… зеленая,
Все не веришь, что я жив, подколодная!

Заскрипела ты костями, косоротая,
И ушла куда-то вдаль, хромоногая,
Не пришлось тебе плясать на поминочках –
Чую, тащат в вертолет на носилочках.

Затянуло пеленой санитарочку,
И увидел я в бреду свою мамочку,
И прижал я мамин крестик к груди,
Слышу: «Повезло солдат, две – навылет…»

ОДНОКЛАССНИЦА.

В. Гулюк.

Осенним поздним вечером заняться было нечем,
Листал подолгу школьный свой альбом,
И с фото пожелтевшего и класса поредевшего
Смотрела ты, напомнив о былом.

Как чудные картинки, листал я фотоснимки,
И вспомнилась мне школьная пора.
В них школьная подруга – не в меру мини-юбка,
А рядом с ней вся школьная шпана.

Девчоночка-девчонка, короткая юбчонка,
С ума сводила наш 10-й класс.
Стучало сердце звонко от глаз твоих, девчонка,
Когда ты проходила мимо нас.

Назло своим родителям я в спор вступал с учителем,
Искав поддержку у тебя в глазах.
И вечерами долгими бродил один под окнами,
Стоя подолгу где-нибудь впотьмах.

Закрыты окна шторами, твой образ упакованный
Маячил, как испорченный экран.
От холода продрогший стоял один замерзший,
Боясь признаться в этом пацанам.

Девчоночка-девчонка, короткая юбчонка,
С ума сводила наш 10-й класс.
Стучало сердце звонко от глаз твоих, девчонка,
Когда ты проходила мимо нас.

Девчоночка-девчонка, короткая юбчонка,
С ума сводила наш 10-й класс.
Стучало сердце звонко от глаз твоих, девчонка,
Когда ты проходила мимо нас.

ОСЕНЬ.

В. Теплый.

В канун седого октября, остыв от летнего веселья,
Летел листок календаря, к ногам в осеннем обрамленьи,
И тянется еще душа к теплу, застигнута морозом,
Простишь когда-нибудь меня или предашься новым грезам?

Пришла зима, как повелось, пахнули первые морозы.
На ветках заблестели слезы о том, что в жизни не сбылось.
О том, что в жизни не случилось, в тот день расставшись роковой,
И все же я почту за милость, что Бог когда-то свел с тобой,
Что Бог когда-то свел с тобой…

Я часто многое хотел исправить в этой жизни скучной,
Шутил, гулял и песни пел и очаровывал ...
Одной рукой держал судьбу, другой тебя пытался гладить.
Как жаль, былого не исправить, расплавив сердце на снегу…

Пришла зима, как повелось, пахнули первые морозы.
На ветках заблестели слезы о том, что в жизни не сбылось.
О том, что в жизни не случилось, в тот день расставшись роковой…
И все же я почту за милость, что Бог когда-то свел с тобой,
Что Бог когда-то свел с тобой…

БАНЯ.

Е. Винокуров.

Запарен веник и разлито пиво,
Дым сигарет ложится на икру,
Мужской стриптиз, гитара, все красиво,
И манит к бильярдному столу.

Сквозь крики, вопли рвется: «Уважаю!»
И сладким солодом полны уста,
Немеют ноги, и я четко понимаю,
Что тянет в сон и кружится спина.

Опять в долгах, с рублем в кармане.
«Где был вчера?» - ответ простой:
«Конец недели, с друзьями в бане…»
И лишь к утру предстанем пред женой.

За хвост тяну я сельдь, как одеяло,
С трудом одеты мятые штаны,
Летят шары, как мухи от угара,
Собрался взвод пустых бутылок у стены.

В парной завис Андрюха на пологе,
Рекорды бьет по плаванью Санек,
Лишь чистит снег Серега на пороге,
Который тает от горячих наших ног.

Опять в долгах с рублем в кармане
«Где был вчера?» - ответ простой:
«Конец недели, с друзьями в бане…»
И лишь к утру предстанем пред женой.

Опять в долгах с рублем в кармане
«Где был вчера?» - ответ простой:
«Конец недели, с друзьями в бане…»
И лишь к утру предстанем пред женой.

Уже ползет машина тихим сапом,
Для тех, кто держится – открыт кабак.
И снова тост: «Ребята, с легким паром!»
А кто не пьет, кивает просто так…

Конец недели, мы идем из бани,
И лишь напугана толпой луна.
Конец финансам, с грошом в кармане,
А за душой конечно ни хрена.

Опять в долгах с рублем в кармане
«Где был вчера?» - ответ простой:
«Конец недели, с друзьями в бане…»
И лишь к утру предстанем пред женой

Опять в долгах, в сплошном угаре,
«Где был скотина?!» - ответ простой:
«Конец недели, с друзьями в бане…»
Стели, родная, завтра выходной!

ДОЖДЬ.

В. Теплый.

Дождь, пролив слезу у меня на окнах,
Шаря по стеклу, постучал в окно.
Затерял любовь в стенах дня бетонных,
И вернуть её будет нелегко.

Кружит в луже лист, твой рисуя образ,
И встает стихия на пути моем.
Может, плач дождя донесет мой голос,
Побудив тебя вспомнить о былом.

Это плачет дождь, по тебе скучая,
Знает далеко ты, наверно, ждешь.
Где-то за окном ты грустишь, родная,
Между нами ложь, между нами дождь…

Наши две судьбы слились в непогоду.
Канет в никуда шлейф твоих обид.
Слезы бытия превратились в воду,
Над моим окном кружит желтый лист.

За раздор и ложь я себя ругаю,
Протекает жизнь талою водой,
Где-то за окном плачет дорогая,
Прислоняясь к стеклу мокрою щекой.

Это плачет дождь, по тебе скучая.
Знает,  далеко ты, наверно, ждешь…
Где-то за окном ты грустишь родная.
Между нами ложь, между нами дождь…

Это плачет дождь, по тебе скучая,
Музою дождя пробежала дрожь,
Знаю, далеко ты теперь, родная,
Между нами бьет монотонный дождь…

ШУТОЧНАЯ.

В. Гулюк.

Мало толку, много шума, арендована кровать,
Разозлилась дорогая и не пустит ночевать,
Ночью я крадусь к постели, ах, и скрипнули полы,
У меня трусы вспотели, пот стекает с головы…

Раз витает, враг не дремлет, я лежу чуть вниз живой…
Мне она спросонок шепчет: «Алкоголик, черт с тобой!»
Я, конечно, не святоша, женка - тоже кровь с огнем,
И приснилась чья-то рожа, новолуние при том.

Как признаться - эка жалость, друга взял и посетил,
Посидели, выпил малость, рано, вроде, проводил.
Оттого длинна дорога: скользко, чуть тропу видать.
Трижды падал у порога, и высокая кровать.

Мало толку, много шума, арендована кровать,
Разозлилась дорогая, но пустила ночевать.
«Может ты простишь, родная?» - ей, конечно, не понять.
«Не сердись!» - прошу, зевая, я прополз тебя обнять!

ТЕБЕ.

В. Теплый.

Глаза подобно жемчугу горят,
Слегка подернута извилистая бровь,
Движенье губ и нежный кроткий взгляд,
И стан твой, пробуждающий любовь.

Златая прядь изысканных волос,
Вальяжность и таинственность улыбки,
И легкий флирт, растущий как вопрос,
Все это провоцирует к ошибке.

Блаженство быть с тобой и говорить,
Слегка касаясь трепетной рукою,
Желать тебя иль просто рядом быть,
Будить тебя иль предавать покою…

Чуть-чуть ласкать и нежно отпускать,
Напившись досыта любовною игрою.
Звонить, искать, надеяться и ждать,
Чтоб мимолетно встретиться с тобою.

Запретен плод, но как к себе манит,
И чувства над тобой уже не властны,
Стрелой амура раненный, любить,
И это ощущение прекрасно!

Блаженство быть с тобой и говорить,
Слегка касаясь трепетной рукою,
Желать тебя иль просто рядом быть,
Будить тебя иль предавать покою.

Глаза подобно жемчугу горят,
Слегка подернута извилистая бровь,
Движенье губ и нежный кроткий взгляд,
И стан твой пробуждающий любовь.

Запретен плод, но как к себе манит,
И чувства над тобой уже не властны,
Стрелой амура раненный, любить,
И это ощущение прекрасно!

Блаженство быть с тобой и говорить,
Слегка касаясь трепетной рукою,
Желать тебя иль просто рядом быть,
Будить тебя иль предавать покою…

БРАТСК.

В. Гулюк.

Сетью дорог, магистралей и линий
Прочно прикован ты к сердцу страны,
Шлешь ты назад лес, алюминий,
Львиную долю Братской земли…

Кормишь Иркутск, освещаешь районы,
Балуешь пивом простых работяг,
Братск окружают сосны и горы
Да дуют ветра, да морозы стоят.

Маленький город в далекой Сибири,
Точит гранит твой сестра Ангара,
Братском зовешься в составе России,
Братским по духу ты стал для меня.
Братском зовешься в составе России,
Братским по духу ты стал для меня!

Я не уеду, хоть где-то и лучше,
Может, теплее и сытнее жить,
Наша природа пышнее и гуще,
Да и водицу приятнее пить.

Где-то в тайге под гитару и водку
Сядешь душевно с друзьями попеть,
Сваришь ухи, съешь расколодку,
Слышишь, ворчит где-то в чаще медведь…

Для пессимистов есть, скажем, повод
Что-то ругать, принижая твой вклад.
Пусть ты на карте маленький город,
Но для Сибири дороже наград.
Пусть ты на карте маленький город,
Но для врача ты важнее наград!

Маленький город в далекой Сибири,
Точит гранит твой сестра Ангара.
Братском зовешься в составе России,
Братским по духу ты стал для меня!
Братском зовешься в составе России,
Братским по духу ты стал для меня!