ЧЕСТЬ ИМЕЮ.

Я так хочу, воспоминаниями озаренный,
Пусть не моими, но присущими лишь мне,
Вам рассказать, как воин жил бездомный,
Он охранял страну от нападения извне.

Он многое умел, а еще больше знал,
Так в академии генштаба обучали.
Вдали от Родины ее он защищал,
И многие великие мужи его в лицо знавали.

Огромный, славный путь прошел он в одну жизнь,
Всю отдал, без остатка, за страну печали,
Страну великого забвения, как солнечная нить,
Где твоей воли блики испокон веков сияли.

Тот свет, искрясь, летел, как звездопад,
И, где хотя бы малая звезда упала,
Все воедино слилось, и пятнадцать стран подряд
Соединились - вот держава грозной стала.

Тебя бояись, и с почтением склоняясь,
Старались усыпить твое сознанье.
К двухтысячным годам страна неслась,
Вдруг разлетелась на осколки в мироздании.

Тебя нет, старый воин, и устав армейский нов,
Но армия пока жива, и я сказать посмею:
Хочу от истинного офицерства вновь услышать
Гордое по праву: "Честь имею!"

11.06.97г.

СОЛДАТ.

Он стоял и за честь, и за совесть в строю,
Без пороков по жизни,
Не был трусом в бою,
Был омыт, словно ливнем, свинцовой струей,
Ноги срезало взрывом, словно пилой.
Зубы сжав, чтоб не плакать и чтобы не ныть,
Что за боль, разве можно такое забыть!? -
Ты успел в пять минут мне вновь жизнь подарить.
Не успел после боя узнать, кто ты есть,
Лишь тогда у вертушки я отдал тебе честь.
У разведчиков нет ни имен, ни погон,
Как уходят в поход - не найдет почтальон.
Так хочу я, чтобы жил ты, был здоров, как и я,
Как хотят тебя видеть и друзья, и семья.
Я с тобой разделил все, что есть у меня,
Отзовись, где ты есть, мы навечно друзья.

Ты вернулся из боя в белокаменный свод,
Лишь один ты остался, положили весь взвод.
Не докажешь, кто прав, кто виновником стал,
Что виновен полковник, он теперь генерал.
Подошел он к кровати, кружку водки поднес,
И застыл на устах у солдата вопрос.
Да не важно, что прав ты, ты - рабочий кристалл,
Потому что ты прапорщик, я - генерал!

Где теперь ты, солдат, как здоровье твое?
Дай то Бог тебе счастья иль возьми хоть мое.
Ноги целы мои, руки тоже при мне,
Только мысли мои навсегда в той войне.

20.01.98г.

КОМБАТ.

Ранним утром подъем, ровно в пять на ногах,
На ходу стакан чаю и хлеба кусок.
Мне так нравится жить, потому что солдат,
Потому что сегодня у нас марш-бросок.
Так уже много лет, моя жизнь словно ад,
И давно уж ушла молодая жена,
Объяснив, что ушел я в казарму, и рад,
Словно нет меня и тебе не нужна.
Триста с лишним солдат, я служу, я - комбат,
Каждый - сын мой душою и телом,
Как детей их люблю, как восход и закат,
Потому что мужским занят делом.
Как присяга в моей жизни дедов девиз,
Лучше быть, чем красиво казаться.
Высоко не взлетать, чтоб потом камнем вниз,
Не брать много, чтобы не надорваться.
Так учил меня дед, так учил мой отец:
В душе с богом, а в жизни по чести.
Молодая душа, как открытый ларец,
Не должна знать ни лжи,  ни мести.
Триста с лишним солдат, разведбата комбат,
Каждый - сын мой, душою и телом,
Как детей их люблю, как восход и закат,
Потому что мужским занят делом.
Я всего лишь комбат, а не бог и не царь,
Одинок, словно пес подзаборный,
Ни жилья, ни семьи, жизнь легла на алтарь,
Сокращен завтра я, беспризорный.
Я всего лишь майор, двадцать лет пропахал,
Дважды был за пределом державы,
Правда, был в тех краях, где хмельного бокал
По ушедшему в память вкушали.
В охране служу, стрелок вохра теперь,
Честь и долг выше жизни поставлю,
Ну а если беда постучится вновь в дверь,
Долго ждать я себя не заставлю...

22.01.98г.

ИСПОВЕДЬ ПЛЕННОГО СОЛДАТА.

Я сегодня живой. Здравствуй, милая, старая бабушка...
Написал бы письмо, да найдут, это ж верная смерть.
А я в мыслях с тобой, дорогая, любимая матушка,
Жаль обнять не могу, твоих слез не могу утереть.
Мне охота сказать, что я чист пред тобой и Отечеством.
То, что предали нас, - лишь сегодня об этом узнал...
И не нужно гадать. Мы чисты перед всем человечеством.
Злобным гулом фугас нас живьем на куски разорвал.
Как я выжил, теперь для меня остается загадкою.
Нету левой руки, и осколок засел выше глаз.
Я живой, мама, верь...
Хотя жизнь наша выглядит гадкою,
И просить не с руки, ты поставь, мама, свечку за нас.
Я живой, мама,
Верь!
Хотя жизнь наша выглядит гадкою,
Хоть просить не с руки,
Ты поставь, мама, свечку за нас.

02.02.2000г.

ПАМЯТЬ.

Гляжу на памятную доску о тех, ушедших навсегда -
Виски болят, уж лоб в полоску, нам не забыть их никогда.
Хотя мы лично не знакомы, мне вам руки не протянуть.
В бою жестокие законы, убитых нам не возвернуть.

"Простите, что не с вами, мамы!" -
Кричат они свозь облака.
Отдали жизнь мы за горами,
Чтоб мир был дома на века.

В косынках черных наши мамы глядят на памятные доски,
Друзья несут венки с цветами, кладут гирлянды на подмостки.
Тут ваша школа, класс учебный, звенит звонок на перемену,
А коллектив учебный, школьный, готовит вновь ребят на смену.

А сверху вновь: "Простите, мамы!" -
Кричат они сквозь облака.
Отдали жизнь мы за горами,
Чтоб мир был дома на века.

27.04.01г.

РУСЫ.

Кто нам враг в этом мире, кто друг,
Почему не расскажут об этом?
Почему этот замкнутый круг
Вновь окутал туман серым цветом.
В радость, с горя ль пьем горькую мы,
Осушая бокал с перекосом,
Пренасытив телес закрома,
Кроем все и вся словесным поносом.
Если прямо к ответу призвать
Разум, истину, может быть, волю,
То никто не хотел бы принять,
Что упало на нашу-то долю.
Но у истины строгий канон,
У нее нет претензий к закону,
Ведь с рожденья грядущий пижон
Лбом не бьется о жизни колонну.
И никто не толкает его
К передрягам грядущего смрада,
Ни единая мать для него
Даже в мыслях не ставит преграды.
В идеале система жива.
Кто ж построил свою аксиому?
Ты пока, Мать - Россия, жива,
Что ж потворствует горю такому?
Невозможно мечом было смять,
Пулеметным огнем не зарезать,
Никак волю твою не сломать,
Дома отчего угол не срезать.
Своим детям суть жизни скажи,
Пока ты во хмелю, но ты сможешь.
Кто есть кто? Правду всю доложи,
Только этим ты горю поможешь.
Ты гостей принимай за столом,
По делам воздавая и славу.
Тот не гость, кто уж став за котлом,
Выбирает навар и приправу.
Тот не гость, кто хозяина в клеть,
А за мысли лишает гражданства,
Чтоб ему в преисподней сгореть,
Мыслит он, словно враг христианства.
Кто ж о завтрашнем будет радеть,
И детсад, и детдом прозябает...
Церковь в рост, а напротив мечеть,
А в аренду детсад забирают.
Не коварна ты, Матушка - Русь,
Просто снова в твоей вертикали
Сколько, я уж сказать не берусь,
Личность, совесть до дыр разодрали.
На колени поставить хотят,
Но куда уже ниже коленок,
А хмельное уж льют из ушат
От рожденья до самых поминок,
Но проходит синдром дураков,
Обрастая красой самородков,
Не избавишься вмиг от оков,
Сколько ж их под сто грамм да селедкой...
Каждый хочет свой собственный дом,
Только в нем сыто, сухо, знакомо.
Русь, ты - вечность, никак не синдром,
Значит Русы - хозяева дома!

ДОЛЯ.

Слова печали не из книжки на фоне скорби той войны,
Все те мужчины и мальчишки - на них ни пятнышка вины.
Сегодня все, кто жив, по праву вливаются в гражданский быт.
Тот проклят будь, кто на халяву, забыв достоинство и стыд,
Открыл счета, построил дачи в долинах нищих наяву.
Закрыв глаза, я чуть не плачу, на Родине ли я живу?
Но сильных духом на убаву в России не было вовек,
Дух сильных витязей во Славу знать должен каждый человек!
За них, оставшихся на поле, в зеленке, может быть, в горах -
Не изменить нам этой доли, но пламень памяти в веках.
Горит огнем неистощимым, где мать, где друг его несет,
Но божьим, неисповедимым, дорога нас вперед зовет.
Ростки понову подрастают, чтоб жизнь по совести понять.
Так будет, пращур завещает, у руссов совесть не отнять...
А матери твои, Россия, в хвалу тебе в трудах живут.
Рожденья таинства, стихию, утрату ль - все в себе несут...
И воплощают жизнь, как могут, чтоб огонек не тух вовек.
Все предки в этом им помогут, на все способен человек,
Кто в жизни верною тропою, с рожденья до преклонных лет
Несет огонь души с собою, с ним рядышком тепло и свет.
Суть материнства воплощая в достойный образ наяву,
Чтоб грел, хранил и, наставляя, я лишь для этого живу...
Нас ныне греет друга пламень, для многих он и кров, и щит,
Преобразовавшись в серый камень, на Масленникова стоит...

* * *

Эх, русичи, для вас пою,
Возможно, зов мой и не слышат ныне,
Но я стою на том, как словно я в бою,
И не хочу вновь Хиросимы и Хатыни.
Вновь не желаю под стволом чесать Афган,
По приднестровским зеленям, ни по чеченским,
Не верьте тем продажным монстрам, что он нам
За гранью Родины стал братом Генуэзским.
Моя великая Россия, мать моя,
Своих границ державных надобно держаться,
Где чувство локтя так, ведь мы одна семья,
От алкоголя с табаком попридержаться,
В родной семье чтоб мир царил и лад царил сейчас,
В родах своих чтоб дух царил великой силы,
И лишь тогда наступит рай земной для нас,
Но лишь тогда обнимет матушка - Россия.
Я не боюсь об этом прямо всем сказать,
Да потому что в это вы и так сведущи,
Об этом прямо говорит родная мать,
Ей ложь с корыстью от рожденья не присущи.
Не верьте тем, кто грязью поливает Русь,
Где русской татус дан традиционный.
Жаль, в Светослава я не перевоплощусь,
Ну где же ты, мы ждем тебя, хозяин грозный...
Истосковалась по тебе твоя семья,
Где совесть с грязью не сживаются извечно,
А ныне здесь царит судебная скамья,
И твари бал ведут позорно и беспечно.
Творцы извечные погрязли во хмелю,
Дым наркоты с времен петровских дух попрали,
Ведь правда, нового я вам не говорю?
Об этом предки в сказках нас предупреждали...
Есенин, Пушкин нам об этом говорят,
А Тютчев истинно речет, что воля духа
Во всяком русиче с рождения бурлит,
Закабалила ее курево, сивуха.
Проснись, Отечество, Великий русский дух,
Истосковалась мать земля, детей кохая,
Рожать не стали, одного иль только двух,
На то ссылаясь, что, мол, жизнь у нас плохая.
С рекламы грязью душу кроет каждый столб,
Минздрав попутно мягко нас предупреждает,
А через улицу - "Купи достойный гроб!
Здесь цены низкие!" - хозяин увещевает.
Попризадуматься пора уже пришла.
Настанет завтра или никогда не будет...
Под ссудный цент сегодня жизнь у нас пошла.
Где ж рубль, матушка, кто ж это нам рассудит?
Ведь злата добыча за сотни тонн в году,
Я уж смолчу про нефть и газ, они без счету,
А русским семьям не хватает на еду,
Отличным труженикам не найти работу.
Творцам воистину задуматься пора:
Иль быть хозяевами своей жизни ныне,
Иль жизнь шаблонная назавтра, как вчера.
Лишь закурить бы, да сивуха по полтине...
Где ж гордость? Совесть где? Великий род,
Тебя ж в стада уже штыками загоняют,
Кто ж удостоится на звание Народ?
Достойной речи уж уста не извергают,
Больным потомством завтра уж заражено.
Млада мамаша пьет пивко под дым петровский
И огрызается: "Не мной заведено!
Иди ты лесом, не лезь в душу, Склифосовский!"
Кто думать может, все поймите: алкоголь -
Безмерный яд, табак - наркотик, суть едина,
Под эту суть вокруг бесчинство, произвол,
А жизнь такая, ей цена одна - полтина...
О, род наш, батюшка, прости детей малых,
Природа - матушка, не гневайся открыто!
Позволь задуматься самим в делах своих
И вспомнить все, что поколеньями забыто...

РОССИЯ.

В детстве мальчишки играли в войну
И с ружьем деревянным в наступление шли.
Каждый готов был жизнь отдать за страну.
Многих в Афгане пески занесли.
Долг священный - Отечество наше беречь
И стоять на охране его рубежей.
Но ничем сыновей от свинца не сберечь.
Карабах вновь заставил рыдать матерей.

Жизнь течет, словно нет никаких перемен,
А с трибуны нас учат, как правильно жить.
А мальчишки в Чечне превращаются в тлен,
Уходя не сумеют ничего изменить.
Выводи из траншеи своих сыновей,
Мать, кольчугу сними, дай водицы испить...
Знаю, любишь ты всех безраздельно детей.
Как неправильно это - молодых хоронить.

Как ты выжить сумела, сколько горя снесла?
Ведь тебя жгли огнем и под корень рубили.
Ты ж соседей любила, друзей берегла,
Со своею бедой к тебе приходили.
Всех ты хлебом кормила, согревала собой.
Помнят это, невозможно забыть.
Русь великая, дети, съезжайтесь домой -
Вместе легче невзгоды прожить.

Россия великая, скорбная мать!
Так недолго тебе всех детей растерять.
Ты не бей по рукам, приголубь, приласкай,
Ты слезой материнской Душу омой,
А детей ты из дома лишь гостить отпускай,
Собери ребятишек поскорее домой!

КАЗАЧЬЯ СТРОЕВАЯ.

На Руси богатыри от зари и до зари
Испокона веку службу бдили,
Чтоб залетная стрела здесь добычи не нашла,
Во станице, на границе жили.

Про тебя, казак лихой, вольный ветер, песню спой,
Про старуху - мать, про честь Отчизны,
Про поход далекий твой, в ратной жизни не простой,
Про Присягу, что дороже жизни.

Мирный труд родной степи прославляли казаки,
В ножнах шашка рядом спать ложилась.
И про то, когда в дали в ратных битвах полегли,
Песня не одна про то сложилась.

Про тебя, казак лихой, вольный ветер, песню спой,
Про старуху - мать, про честь Отчизны,
Про поход далекий твой, в ратной жизни не простой,
Про Присягу, что дороже жизни.

Нам с тобой, родная мать, вместе жить и умирать,
Нам другого не дано, Россия!
Краше нет земли твоей и народа нет милей.
Сильной, вольной будь, моя Россия!

Про тебя, казак лихой, вольный ветер, песню спой,
Про старуху - мать, про честь Отчизны,
Про поход далекий твой, в ратной жизни не простой,
Про Присягу, что дороже жизни.

КУ-КУ.

Мы на завалинке вдвоем воссели поутру.
Мой друг Сашок и я, мы с ним прошли Афган - войну.
Воспоминаний нам не счесть, когда сойдемся с ним.
А нынче я ему про смерть под тем хребтом седым.
Я чтил свой дом, писал родным и верил в чудеса,
Все было близким, дорогим. Что сотворили небеса?
Там ждал я скромное "Ку-ку", сквозь тот огонь и зной.
И знал, не мне лишь, дураку, приснился сон такой.
Там, среди гор, удачи свист не раз мой резал слух.
Его я знал и чтил его. Как чтит овцу пастух.
И красоту тех славных гор я сердцем воспевал.
Как две долины и простор соединяет перевал...
Кдруг дивный свист, и вновь "Ку-ку". Дрожь, как сквозь сон в ночи.
Все мне, "простому дураку", Емеле на печи...
Но печь все жарче, печь печет. Не сон уже, в яви.
А по спине тече, течет - песок уж весь в крови...
Потом провал средь бела дня. Все поглощает мрак.
На части рвется плоть моя, как от цепных собак.
И вновь обычное "Ку-ку" меня приводит в явь,
Шестнадцать раз мне, дураку, о жизни нагадав.
От этих ласковых "Ку-ку" слезой зашлись глаза,
Знать долго жить мне, чудаку, знать, не моя гроза...
Уж сколько лет прошло с тех пор. Тот миг - вчерашний день.
С судьбой вступаю часто в спор. И спорить мне не лень.
Идем к рассвету, сквозь туман. Сквозь темноту в ночи.
Кукушка, милая, кукуй! Кукушка, не молчи!

09.06.06г.

КОНЕЦ.

Сашке Енину.

Ушел солдат из жизни в тридцать с лишним,
Ушел до срока, стиснув зубы, спрятав взгляд.
Ни для кого при жизни не был лишним.
Жена - красавица, друзья так говорят...
А он в свои заоблачные дали взгляд устремив, где видно лишь ему,
Не смог уйти от той тоски, печали,
Не вняв душой и телом никому.
Он видит шквал атаки под горой у речки,
Не водной, а вдоль каменной реки,
И палит солнце, словно жар из печки,
Пейзаж один: зеленка, кишлаки, пески...
И чудной ниточкой уходит вдаль дорога,
Но вот пройти ее не каждому дано.
Он проходил по ней, разведчик-недотрога.
Закрыв глаза, он стонет, как давно...
А бой, какой он был красивый,
Как слаженно играли мы с врагом...
Пусть он по нашим меркам некрасивый,
Но видит Бог, он не был дураком.
И, если бы не наш славянский натиск,
Не наше громкое "урааааа",
Лежать бы нам как на кровати "полосатик",
Никто б из нас не дожил до утра.
Вот так он грезил боем, на остатке жизни грешный,
И отчитать его никто с укором не посмел.
Он выжил в тех боях, пройдя сквозь ад кромешный,
Как жаль, что в мирной жизни - не сумел...

11.06.06г.

* * *

Печка русская, жар березовый,
Светлый образ тепла души.
На закате диск солнца розовый
Сеет свет на простор в тиши.

Ни ветерка дуновений слабого,
Дым столбом из трубы валит.
Внукам бабка за прялкой старая
Рассказ - сказочку говорит.

Будто в древности Змей Горынович,
Зла исчадие, землю жег.
Лишь Русь-матушка зла треклятого
Не пожаловала в порог.

И про то, как тайгой дремучею
Ворог злой черной тучей шел,
Илье Муромцу в грудь могучую
Лбом ударился, смерть нашел.

Во время давнее, стародавнее
Свет-князь Светослав во Руси,
Коль на Вы он с дружиною хаживал,
Тут пощады уж не проси...

Русь великая, мать могучая,
Бабка старая говорит...
Света солнца не застишь тучею -
Русь была, есть, на том стоит...

10.07.06г.

СИНДРОМ.

Мне всего только двадцать, а так... Далеко мой дом,
Хлебанул я по горло свой "чеченский синдром",
Здесь ходили в походы, хоронили друзей,
Этой скорбной утраты не восполнит музей.
Эх, не восполнят их доски в мирных школьных стенах,
Их не может восполнить ни Христос, ни Аллах.
Мы кого ж выбирали? Что решали в верхах?
Нам с войной бы закончить в 90-х годах,
Недобитого зверя нужно было добить,
Обложить, как в берлоге, до конца затравить.
Ох, кремлевское братство, им война, видно, всласть.
Воевать недавала им верховная власть.
Паханы полевые обрели вновь уют,
Предложили московским подписать Хасавюрт.
И, взмахнувши крылами, его тень унеслась.
С новой силой старуха за груз "200" взялась.
Отощала без дела, и опять за жнивье,
Аж в Москве отозвались отголоски ее.
Не скупилась она ни на рабство, ни смерть.
Кто ж сегодня готов в 20 лет умереть?
В этой жатве кровавой вновь растет лишь бурьян.
Заскрипели славяне, не узнать россиян.
Все готовы сегодня ничего не иметь,
Лишь загнать, уничтожить эту подлую смерть.
Это все на Руси повелось испокон -
Лучше смерть в битве ратной, чем отдаться в полон.
Завершайте, ребята, это праведный труд.
Все давно мамы, папы, вас любимые ждут...
А кому довелось в поле бранном упасть,
Мир их праху и память - на все Божия власть...

ПЕХОТНАЯ.

Бывали битвы ратные, победы были знатные,
Стояла Русь Великая под звон колоколов.
О Чести свято помнили правители суровые,
Указ издали воинству - хранить покой и кров.

Идет за ротой рота, нет русичей смелей.
На штурм идет пехота - царица полей.

Года минули славные, века ушли державные,
Славянское достоинство в традициях живет.
Священную обязанность несут войска отважные,
Хранят победы прадедов, не щадя живот.

Идет за ротой рота, нет русичей смелей.
На штурм идет пехота - царица полей.

И с честью и достоинством, вступая в эру новую,
Друзей всегда мы жалуем, врага не пощадим.
Чужого нам не надобно, твердят отцов традиции,
Свою землицу-матушку ни пяди не сдадим.

Идет за ротой рота, нет русичей смелей.
На штурм идет пехота - царица полей.

ВОСПОМИНАНИЕ.

Вспоминая армию, свой батальон в Баграме,
Залпы батареи с вспышками зарниц,
Рассказать хочу я, как служил в Афгане,
Как мне часто не хватало взгляда милых лиц.
Помню расставания, близких обнимая,
Обещал жене и сыну, что вернусь живой.
Лишь черкнул два слова я с дороги маме,
Написал: "Не плачь, родная, я всегда с тобой!"

Помнишь, дорогая, как писал я письма,
А писать я их старался каждый божий день,
Я хотел, чтоб ты их каждый день читала,
И хотел, чтоб ты была спокойна каждый день.
Что сказать о службе, про батальон разведки?
Были мы воспитаны - приказ не обсуждать.
Шарили зеленку, шли на караваны,
Кто в строю остался - научился воевать.

Вот прошли два года, мы домой вернулись,
А нужны, как оказалось, лишь своим родным.
Все, кто нас встречали, - их глаза искрились...
За объятия и слезы благодарен им.  
Что творится в жизни? Встань, комбат любимый!
В бой с тобой готов я! Что творится на верхах?
Смерть в подъездах темных, врут с трибун высоких.
Так за что ж ты жизнь отдал на горках в Джабалях?

Вспоминая армию, свой разведбат в Баграме,
В траншеях батарею вижу, как сейчас.
Попрошу снять шапки, почтить ушедших в память.
Пусть земля вам пухом! Пьем сегодня мы за вас!

БРАТСТВО.

Я о войне не написал ни слова. А что о ней писать, да и зачем.
Все, что скажу, - ничто сейчас не ново. Так лучше уж я промолчу совсем.
Но вспомню, пред отъездом на вокзале, обняв жену и сына своего,
Стояли долго, будто бы мечтали, так словно мы втроем, и больше никого.
Омск - Новосибирск, Ташкент - Кабул - увы, все в прошлом.
А как тянулось времечко тогда...
Там не было берез, снегов пороши. Лишь миг один, и пронеслись года.
Нас принимал Кабул сентябрьским зноем, "афганцем" из сыпучих пыль-песков,
Советским переполненным отстоем. Ждешь, долго-долго ждешь, и был таков...
У истины в бою лишь миг единый. До боя ждать, готовиться и ждать.
Где слаженность, там суть, непобедимый. Такая мать-наука побеждать.
Ну что ж сказать про то, как служба длилась? Как дни, недели, годы в ней текли...
И, что бы в этой жизни не случилось, бойцы все это лишь в себе несли.
О службе говорили вкратце, скользко, ссылаясь на природные грехи,
А заморочек было в службе столько в чужой стране, но мы для них недалеки.
Там каждый день и каждый час стреляют, там полон лазарет и медсанбат.
Где люди, словно мухи, погибают. Душман - бандит, злой черный рок бьет свой набат.
Там русский-шурави суть - славный воин. И обмануть его, что пальцем ткнуть в песок.
Теперь лишь поняли они, что славы он достоин. Что испокон веков ему принадлежит восток.
Принадлежит по праву старших братьев. Где драка - смерть нужна, отстаивая честь.
Про остальное все отписано в харатьях. Мы с детства знать должны, то значит месть и лесть.
И хоть ты лоб разбей, коль не понраву. Тех, кто с ним дружит много тысяч лет.
Но даже в драке расцветают маки. И мир приходит, злобы тень поправ.
Сегодня мир цветет бутоном красным. А братство боевое начеку.
Друзья, хочу, чтоб не был миг напрасным. Когда наш друг зубами рвал чеку.
Чтоб крепло наше боевое братство. Чтоб честь и совесть были вновь в строю,
Чтоб воин презирал все святотатство, чтоб чтил добро и верность, как в бою.
Чтоб мастерство свое, суто боевое, передавал все в целом, молодым,
И лишь тогда мы будем чтить ту волю, которая дана нам всем, живым...

06.06.06г.

ВЕТЕРАНАМ.

На 9-е Мая залпы тысяч орудий
Прославляют Победу в Великой войне.
Все, кто помнят те битвы и волну поражений,
Знать хотят, что случилось, по чьей это вине.

Как вас мало осталось, славных воинов наших,
Кто от ран, безразличия, из жизни ушел,
Кто в сибирской тайге, насквозь потом пропахши,
На делянках лесных конец жизни нашел.

Но встречают они праздник славы славянской,
Им уже все равно ничего не вернуть.
Помнят все, как вчера, в блиндаже под "Смуглянку",
Им еще б хоть разок вольной воли вдохнуть.

Там, на передовой, под разрыв артобстрела,
В серой, тонкой траншее, под свист осколков и пуль,
В рукопашном бою их рука не робела,
Под сплошной бранный мат падал враг, словно куль.

Слава вечная вам, честь, хвала, ветераны!
Вам бы жить - не тужить, победившим в войне.
Снова в мирное время открываются раны...
Кто расскажет сегодня, по чьей это вине?

20.06.06г.

ДРУГУ.

Е. Быкову.

Где ж ты, мой верный друг, скажи?
За что ж покинул ты меня?
Сказал впослед мне: "Не тужи!
Сверши то, как мечтаю я."

Совсем не знаю, почему
Так долго думал я о них.
Лишь мы вдвоем, и никому
Ведь даже в мирных снах своих
Не доверяли мы успех,
Что ждал нас в будущем с тобой.
Один сегодня, пью за тех,
Кто воплощен в гранит немой.

И ты там, верный спутник мой,
Свои мечты оставив мне,
Ушел, ничто не взяв с собой,
Уединившись в тишине.