Третий московский фестиваль афганской песни «Нам не забыть дорог Афганистана»

Май 1990 года. Ведущие Н.Стижко (г. Стерлитамак) и А.Карпенко (г. Москва).

ГРУППА "КОНТИНГЕНТ", Г. ОРЕНБУРГ.

СТИХОТВОРЕНИЕ.

Собравшись в круг, мы вспомним всех,
И, тех, кого уж нет, и кто не смог приехать,
И чаще пьем здесь молча. Крайне редко смех.
Лишь звук гитары возле сердца где – то.
У каждого свои : и год, и перевал,
Свой номер в этом длинном черном списке.
У каждого свое , какие тут слова ?
Погромче слов любых цветы у обелиска.
А я за встречу, чтобы жгло уста,
И водку со скупой слезой мешая,
Я пью не за тебя, Афганистан,
За тех, кто свои души в нас оставил.
Свеча плывет на стол, меняют смысл тосты,
Но мне все кажется, кого – то мы забыли,
Быть может, вас, над кем заочные кресты,
Кому толпою приготовлены могилы,
Кого не дни, не месяцы – года
Мать не устала ждать, строке не веря,
Кому хранит постель полувдова,
Кто до сих пор как «прочие потери».
И все же мне – то как ? За здравие ? За упокой ?
Или опять тельняшку рвать на части
В сомнениях : кто сволочь, кто герой,
И кто в долгу перед советской властью ?
Не принято в России говорить
О том, что войн без пленных не бывает,
Но ведь «пропавший без вести» еще не значит « жив»,
А если жив, то хуже, что бывает…

СТИХОТВОРЕНИЕ.

Вот – вот порвется тоненькая нить,
Душа больная бродит в комнатушке,
Слезится воск в растаявших свечах,
В дыму табачном возле винной кружки.

В четыре стенки маленькой квартиры
Зажата жизнь осколками беды.
Нет, не откашлялась душа от горькой пыли
И бьется в сгустках вечной темноты.

И никого, лишь старенькая мама,
И пустота, щемящая струну.
Ушла жена, когда слепым с Баграма,
Вернулся сын в российскую весну.

А за окном, в крикливом зрячем мире,
Несется Русь – хаос из–под копыт,
И никому ни до кого нет дела,
Чья там душа в горах чужих горела.

Тринадцать тысяч взорванных высот
Легли осколками под орденами звезд…

ВИКТОР ИВАНОВ. Г. КАЛУГА.

* * *

Осенним вечером давали апельсины
У овощного, сразу за углом,
Ревниво очередь за первыми следила :
Ну кто там прет так нагло напролом ?
Эй, продавец, по два кило, не больше,
И побыстрей, промокли здесь стоять .
В строю едином разругались в клочья.
Качнулся грузчик : «Эй, кончайте, вашу мать !.»

Ну и мужье пошло, одни сплошные хамы,
Нальют глаза и брызгают слюной,
Пошла волна от нервной толстой дамы,
Сигнал к атаке тем, кто за спиной.
Толпа стеной, в готовности авоськи,
К весам прилипнув, продавец держала фронт,
Озябшие от холода ладошки
Обвешивали дружный наш народ.

Вы не стояли здесь, мужчина, отойдите,
Какие нервы надо, что за спех ?
Вам полкило для дочери, спешите
В больницу ? А вы что, хитрее всех ?
Вас здесь путем обманным много бродит,
Культурной женщине до ночи что ль стоять ?
То ветеран, то вас тут черти носят,
А продавец вот говорит : «Не занимать.».

Качнулся грузчик : «Малый мечен ведь железом,
Без оскорблений ,мать, ты дуру не гони,
И не ори , орешь, пацан- то ведь в протезе,
А потому, видать, с последней он войны.»
«Так я ж его туда не посылала,
Мой тихо – мирно, даже близко не служил,
А инвалидов в нашем обществе навалом,
Всех пропускать через себя не хватит сил.»

От этих слов сдавили спазмы горло,
В боях словесных воевать не довелось,
И апельсины вдруг посыпались невольно
Из рук на грязь в дождинках крупных слез.
И, развернувшись молча и неловко,
Пошел стучать протезом вдоль витрин,
А вслед неслось привычно и негромко :
«Возьмите сдачу, как вас, гражданин !»

* * *

Догорает мой МИГ, мой крылатый собрат,
Смертным факелом вспыхнув, сорвались мы в ад,
От меня до тебя всего метров пятьсот,
Был стремительным взлет, да коротким полет.
Жизнь спалила дотла под Кабулом война,
Угасает звезда среди пепла и зла,
Безучастные скалы – наш последний приют,
И ни черта не осталось, только есть пять минут.

Пять минут, пять минут, как сквозь пальцы песок утекут,
Жизнь свою докурю в едком нервном дыму,
Кану во тьму.
Обложили, идут, мечен пулями путь.
И пульсирует вопрос «Быть или не быть ?»
Две обоймы на них и «лимончик» на всех.
Ох и горек мой стих и нервозен мой смех !

Ощетинились духи : «Шурави, выходи !»
Накось , выкуси, суки, мне в ваш плен не войти !
Метров сорок до цели, а в глазах стоит мать.
Я держу их в прицеле, я держу их в прицеле,
Пришло время решать !

Сердце рвется от боли, козырь главный – чека,
От лихой этой доли седина у виска.
Сжала жизнь до секунды мне чужая жара,
Извини меня, мама, нету слов, все, пора…

СЕРГЕЙ КУЗНЕЦОВ. Г. МОСКВА.

ВСЕ, КАК ОБЫЧНО...

Все, как обычно, офицерство гуляет,
Слышатся крики и мат во дворе,
И офицеры друзей поминают,
Тех, что остались на той стороне.

Все, как обычно, афганец задует,
Только не там, на советской земле,
По ресторанам офицерство кочует
И говорит о победной войне.

Все как обычно, полки уезжают,
Только патронов уж нет при себе,
Там было трудно, а здесь не стреляют,
Теперь можно много позволить себе.

Все как обычно, самолеты взлетают
И фотокоров уносят в себе.
И очень скоро люди узнают,
Как выходили войска в феврале.

Все очень просто, офицерство гуляет,
Но осуждать вы не в праве его,
Многое в жизни ребята теряют,
Того, что уж здесь им найти не дано.

ЛАУРА ЦАГОЛОВА.

СТИХОТВОРЕНИЕ.

Я хочу возвратиться с войны
Перелетной, израненной птицей,
Но тревожно – короткие сны
Снова гонят меня за границу,
Где по тропам Афгано-крутым
Мы скитались до одурения,
Где сожженных селений дым
Вытравлял покой и терпенье.
Я хочу возвратиться, но вдруг
Кто – то тихо обнимет за плечи :
«Застрелился твой лучший друг !»
Это значит - время не лечит.
И опять я бегу на беду,
Мины вспахивая ногами,
И опять в бинтах и в бреду
Завещаю тельняшку маме…

АЛЕКСАНДР СМИРНОВ. ТОГДА Г. ЛЕНИНГРАД.

СТИХОТВОРЕНИЕ.

Я весь Афган прошел в колоннах,
С вертушек видел Гиндукуш и Регистан
Но, помня о неписанных законах,
Я третьим тостом проклинал Афганистан.
Моя гитара надрывалась очень сильно,
Я погребал аккордами войну,
В которую воткнули нас насильно,
Но за какую все – таки вину ?
И вот, служа последний год в Афганистане,
Увидев рядом смерть, а не во сне,
Я начал жизнь топить свою в стакане –
Явленье частое для русских на войне.
Внутри как будто лопнула пружина,
Ведь нервы с сердцем – тоже механизм,
А мне начальник мой – отпетая скотина
Ярлык подшил в досье : «Алкоголизм».
Я видел там предательство и дружбу,
Стяжательство своих и героизм,
А мне за честную и преданную службу
Ярлык подшит в досье «алкоголизм».
И вот прошли три года, раны заживают,
Я всех оплакал, больше нету слез,
А мне другие командиры вспоминают
То, что прошло, толкая на навоз.
А я решил : у этих командиров,
Кто не был там, пощады не просить,
Сейчас простили даже дезертиров,
А я не предал, мне не стыдно жить !

ПЕСНЯ ПОСВЯЩАЕТСЯ ДРУГУ ВИКТОРУ ИВАНОВИЧУ НОВИКОВУ.

Опять война в квартиры к нам змеей вползает,
Листками жаля подтвержденных телеграмм,
И снова кто- то над могилой зарыдает,
Послав проклятия пустыням и горам.

Припев:
Друзья уходят от болезней и от ран,
И виноват во всем Афганистан,
И снова четное количество цветов,
А я опять прощаться не готов.

Опять поминки и стакан, накрытый хлебом,
Так провожаем мы друзей в последний путь,
Так провожали под афганским синим небом,
Стыдясь гробы кровавым флагом обтянуть.

Припев.

ВОПРОС.

Многих волнует сегодня вопрос,
Стоит ли думать о прошлом всерьез,
Жизнь – это ад на земле, кто – то мудро сказал.
Кто – то до цели по трупам шагал,
Кто – то за слово этапы топтал,
Кто – то за тридцать целковых друзей предавал.
Все разделяя на кланы и классы,
Вольные мысли гноили по желтым домам,
И отделившись стеною от внешнего мира,
Все извратив, превратили историю в хлам.

Даже на смерть нам готовили план,
Вылез исчадием ада Афган,
Скажут – ошибка, а в сущности – просто обман.
Кто – то метался на койке от ран,
Кто – то в стране создавал балаган,
Кто – то казну перекачивал в личный карман.
Ум, честь и совесть эпохи, бесившись от жиру,
Вольные мысли гноили по желтым домам
И отделившись стеною от внешнего мира,
Все извратив , превратили историю в хлам.

Что нам грядущее завтра готовит, не знаем.
Может быть, снова тоннель без просвета вдали,
Мы и сегодня вслепую вождей выбираем,
Как и вчерашних, с которыми преданно шли.

ВЛАДИМИР ИВАНОВ.

СКАЗКА ПРО ВАНЮ - ДУРАКА.

Жил Ваня – дурачок, здоровый был, качок,
Прической в гроб вгонял свою бабулю,
В деревне типовой, веселый и живой ,
Не знал он, что ему готовят пулю.
Тальяночка его всегда была при нем,
Тащились красны девицы от песни,
А Ваня был мастак, хоть кулаком в пятак,
А пил – не перепьешь его ,хоть тресни.

Но раз у кабака, когда его рука,
На улице вершила справедливость,
К нему кудесник скок, поставил мягкий блок,
И говорит ему : «Скажи на милость,
Не стыдно ли тебе, когда твой брат в беде,
Махать без толку спьяну кулаками ?
Чем бить своих козлов без всяких лишних слов
Помог бы брату воевать с врагами.»

А Ваня : «Да я чего ? Даешь того- сего !»
Чтоб поддержать престиж родного царства,
По щучьему велению, кудесников хотению
Упал он в сопредельном государстве.
И сразу же Кащей , разбойник – соловей,
Яга и нечисть прочая родная
Давай страну терзать, копить, копать, хватать,
Пока Иван далеко и не знает.

А Ваня, он крушил, он подвиги вершил,
Но получил контузию и рану,
И вот в свою страну, прошедший сквозь войну,
Пришел двадцатилетним ветераном.
Что видит дома он ? Дом пуст и разорен,
Мечты, надежды юности пропали,
Тельняшка порвалась, любовь не дождалась,
Всему взамен кудесников медали.

Задергался Иван, увидя весь обман,
А поздно, не кремень уже – резина,
И грудь его в крестах блестит в густых кустах
У винного родного магазина. 2 раза.

АЛЕКСЕЙ КРУЖАЛИН.
Служил в Афганистане, под Кандагаром, десантником в 85 – 86 годах.

ЧЕРНЫЙ ГРИФ.

Черный гриф над страною кружит,
Под крылом проплывают в тумане
Годы долгой, кровавой войны,
Десять лет полыхавшей в Афгане.
Кто бросал в мясорубку полки,
Жег в огне той войны батальоны,
Кто в пучине кровавой реки
Утопил нашу честь и законы ?

По веленью вельможной руки
Через мост уходили солдаты,
А в кремлевском дворце дураки
Ордена загребали лопатой.
Кто смолчал, хвост трусливо поджав,
Соучастником стал преступленья,
Себя в нашей крови запятнав,
Им не будет вовеки прощенья !

Кто остался живым, кто погиб,
Кто вернулся из боя калекой.
Нам сейчас говорят : « Это был перегиб»,
Так пусть виновный ответит за это !
Сколько можно стыдливо молчать,
Гриф «секретно» над нашей судьбою,
Нам отдали приказ убивать,
Искалечив нам души войною.

Наш собес заведен на крови,
На слезах матерей, на страданье.
Называл нас Афган «Шурави»,
Марсу отдали нас на закланье.
А сейчас мы вернулись домой,
И чужие на празднике жизни,
Наши песни, как полночный вой,
Режут слух нас предавшей отчизне.

СПАСИБО ВАМ !

Спасибо вам, что мы не сгинули, не сдохли, не пропали,
Не растворились в необъявленной войне.
Мы не успели повзрослеть, но жизнь уже узнали,
Усвоив твердо : на войне как на войне.

Спасибо вам, что вы не всех нас положили
Пятнадцать тысяч павших – это цифра для газет,
А я прошел Афган и сам убитых видел,
Я заявляю вам решительное «нет» !

Кто пал там первый, кто второй, а кто десятый,
Вы не объявите – политика тонка.
Последний есть, его страна недавно увидала,
Был напечатан на страницах «Огонька».

На БМП- шке он лежал, накрытый плащ – палаткой,
А жизнь вокруг красивая, журнальная течет.
Прости, брат, резкость, все же, слава Богу,
Что дальше страшный не продлится счет.

Спасибо вам за доброту и за заботу,
Что юбилеи не обходятся без нас,
Спасибо вам, что мы пока поем еще народу,
Что еще слышен вопиющий глас.

Спасибо вам за ветеранские заказы,
За колбасу, пусть по чуть – чуть, но двух сортов,
Отдельное благодарю за сыр родной, российский,
А за икру и гречку я опять в Афган готов !

Спасибо вам, что не жалеете металла,
Медали льете, только звон окрест идет,
За то, что нам в Афгане перепало,
Афганский очень благодарен нам народ.

Так и живем, в пирах, заботах, славе,
Чего же проще, наливай да пей.
Я тоже пью, когда тоска нагрянет,
Но, если выпью, я на жизнь смотрю трезвей !

АЛЕКСАНДР МИНАЕВ.

ПРИВОДИТЕ ДЕТЕЙ.

Плит немало на кладбище новых,
Нервы всмятку, как к сердцу наган,
Вижу черное слово «Чернобыль»
Рядом алое слово «Афган».
Мы победу купили в кредит,
Порешив : торговаться не стоит,
А рублей золотые дожди
Отливались венками из хвои.

Тот, кто раньше стоял у руля,
Тот теперь уже недосягаем,
Пенсионная книжка – броня
От судилища оберегает.
Не сыскать им в заслуги статью,
Был бы прост им процесс криминальный,
И кладут плиты вновь , и кладут,
И дрожит эхо залпов прощальных.

Успокоят остывшие щеки,
Руки матери, друга ль, жены.
Из опавших плодов давят соки,
Ну а дети – они рождены.
Раздолбали дороги колеса,
Скачет серость верхом на таланте,
Родились под фанфары и слезы
От воров и героев мутанты.

Дай нам Бог хоть немного везенья,
Хоть не верим в тебя, защити,
Защити от осколков деленья,
Что готовят нам финиш в пути.
Плит немало на кладбище новых,
Нервы всмятку, как к сердцу наган,
Вижу черное слово «Чернобыль»
Рядом алое слово «Афган».

Приводите детей к этим плитам,
Облученным, сожженным, убитым,
Не молчите, мол, вы ни при чем,
И не лгите, за что и почем.

ВЛАДИМИР САЛЬНИКОВ. Г. ЛЕНИНГРАД.

НЕ НАМ ОПЛАЧИВАТЬ ТОТ СЧЕТ.

Иные грязью и отравою
Теперь нас всех облить спешат,
Но где же речи свои бравые
Держали 10 лет назад ?
Когда мы кровь и пот не меряны
Пить начинали в той стране,
Тогда вы все вполне уверенно
Молчали дружно о войне.

Не зря поэтом был сказано :
Тот сам себя не испытал,
Кто в горной связке не был связанный,
Хоть в жизни много он узнал.
Платили платы неразменные,
За жизнь чужую – жизнь свою,
Мы шли в горах тропой военною,
Мы клали молодость в бою.

Пред нами не было Рейхстага и
Флаг негде было водрузить,
Урал за нами не стоял и мы
Могли там вряд ли победить.
Война была пусть не священная,
Но свято выполнили долг,
Приказ нам был, а мы военные,
Какой из нас иначе толк ?

Был прав поэт : в горах не гибнут зря,
Не нам оплачивать тот счет,
А тем , кто здесь идеи Октября
Перевернул наоборот.
Но снова все выходят чистыми,
На мертвых свалена вина,
Что у Кремля лежат зарытыми,
А и без них ведь шла война…



Rambler's Top100