Сборник "Песни афганской войны"

МЫ УХОДИМ!

Группа А. Сухова «Каскад».

Музыка А. Халилова, слова И. Морозова.

С покорённых однажды небесных вершин
По ступеням обугленным на землю сходим.
Под прицельные залпы наветов и лжи
Мы уходим, уходим, уходим, уходим!

Прощайте, горы, вам видней,
Кем были мы в краю далёком.
Пускай не судит однобоко
Нас кабинетный грамотей.

До свидания, Афган, этот призрачный мир.
Не пристало добром вспоминать тебя вроде,
Только что-то грустит боевой командир.
Мы уходим, уходим, уходим, уходим!

Прощайте, горы, вам видней,
Чем наша боль и наша слава.
Чем ты, великая держава,
Искупишь слёзы матерей?

Нам вернуться сюда больше не суждено,
Сколько нас полегло в этом долгом походе,
И дела недоделаны полностью,
Но мы уходим, уходим, уходим, уходим!

Прощайте, горы, вам видней,
Какую цену здесь платили,
Врага какого не добили,
Каких оставили друзей.

Друг, спиртовую дозу дели на троих,
Столько нас уцелело в лихом разведвзводе.
Третий тост. Даже ветер на склонах затих…
Мы уходим, уходим, уходим, уходим!

Прощайте, горы, вам видней,
Что мы имели, что отдали.
Надежды наши и печали
Как уживутся средь людей?

В биографии нашей с полдюжины строк
Социологи втиснут – сейчас они в моде.
Только разве подвластен науке Восток?
Мы уходим с Востока, уходим, уходим!

Прощайте, горы, вам видней,
Кем были мы в краю далёком.
Пускай не судит однобоко
Нас кабинетный грамотей.

Прощайте, горы, вам видней
Какую цену здесь платили,
Врага какого не добили,
Каких оставили друзей.

Мы уходим с Востока, уходим, уходим, уходим…

СИНЕВА.

Группа «Голубые береты».

Расплескалась синева, расплескалась,
По тельняшкам разлилась, по беретам.
Даже в сердце синева затерялась,
Разлилась своим заманчивым цветом.
Даже в сердце синева затерялась,
Разлилась своим заманчивым цветом.

За дюралевым бортом шум мотора,
Синева лежит на крыльях как краска.
Ты не бойся синевы, не утонешь –
Это сказочная быль, а не сказка.
Ты не бойся синевы, не утонешь –
Это сказочная быль, а не сказка.

Помню, в детстве на коврах-самолётах
Неизвестные открыли маршруты.
А теперь нашлась нам в небе работа:
Синевою наполнять парашюты.
А теперь нашлась нам в небе работа:
Синевою наполнять парашюты.

Расплескалась синева, расплескалась,
По петлицам разлилась, по погонам.
Я хочу, чтобы наша жизнь продолжалась
По суровым, по десантным законам.
Я хочу, чтобы наша жизнь продолжалась
По гвардейским, по десантным законам.

НАМ НЕ ЗАБЫТЬ.

К. Головин.

Нам забывать с тобой никак нельзя, брательник,
Испепелённые палящим солнцем дни,
Когда запёкшийся от крови потный тельник
Не отдерёшь ты от простреленной спины.

А помнишь, зёма, нашу первую награду:
Пятиконечный орден боевой,
Потом медаль вручили «За отвагу».
Давай за это выпьем по одной.

Перед глазами бой в горах Джелалабада,
Когда колонна выезжала на карьер.
Мне часто снится та внезапная засада
И подорвавшийся на мине БТР.

И я плевать хотел на эти разговоры,
Что, мол, ошиблись мы, войдя в Афганистан.
Что говорить-то, вы хоть раз ходили в горы,
Когда в прицеле вас поймал душман?

Давай помянем нашего старлея,
Да ты ведь помнишь, каким он парнем был.
И кто бы знал, о том, как я жалею,
Что фотографию его не сохранил.

Как он погиб нелепо на стоянке,
Когда уже мы возвращались в тыл.
Он, расстелив бушлат, уснул под танком,
Танкист не знал и на рассвете раздавил.

Нам забывать с тобой никак нельзя, брательник,
Испепелённые палящим солнцем дни,
Когда запёкшийся от крови потный тельник
Не отдерёшь ты от простреленной спины.

Когда в друзей без промаха стреляют
И сердце плачет, правда, ветеран.
И высоту когда печально набирает
К земле Ташкента улетающий «тюльпан».
И высоту когда печально набирает
К земле Ташкента улетающий «тюльпан».

АФГАН.

А. Дорошенко.

Пыль глотаю, теряю сознанье, воды не осталось совсем,
И вертушка лежит где-то рядом, и тяжёлым мой стал АКМ…
Да один, я остался один, а все друзья мои полегли,
Вся надежда – один магазин, просто так не возьмёте, скоты!

Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…
Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…

Перебиты, поломаны ноги, каждый звук отдаётся в мозгах,
Да и жаль умирать мне, ей богу, о двадцати неполных годах.
Слёзы льются, из глаз моих льются, а не могу я их удержать,
Сам себе говорю: «Успокойся, а мы с улыбкой пойдём умирать!»

Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…
Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…

Обложили меня, обложили, больше нет мне спасенья уйти,
Подходите ко мне вы поближе, а встречу вас я, скотов, от души!
Подошли ко мне, что-то горланят, один сунул прикладом в лицо,
Кровь глаза заливает волнами… Что ж, прощайте! Я дёрнул кольцо…

Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…
Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…

Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…
Афган, Афган, Афган, Афган, Афганистан!
Кружит «чёрный тюльпан» над берегом реки…

КУКУШКА.

Группа А. Сухова «Каскад».

Музыка и слова Ю. Кирсанова.

Часто снится мне мой дом родной,
Лес о чём-то, о своём мечтает.
Серая кукушка за рекой
Сколько жить осталось мне, считает.
Серая кукушка за рекой
Сколько жить осталось мне, считает.

Снится мне опушка из цветов,
В снах забытая опушка.
Восемьдесят, девяносто, сто…
Что-то ты расщедрилась, кукушка.
Восемьдесят, девяносто, сто…
Что-то ты расщедрилась, подружка.

Я прижался ласково к цветку,
Стебелёк багульника примятый.
И звучит ленивое ку-ку,
Отмеряя жизни моей даты.
И звучит ленивое ку-ку,
Отмеряя жизни моей даты.

Я тоскую по родной стране,
По её рассветам и закатам.
На афганской выжженной земле
Спят тревожно русские солдаты.
На афганской выжженной земле
Спят тревожно русские солдаты.

Они тратят силы, не скупясь,
Им привычны холод и усталость.
Сил своих не копят про запас,
Так скажи-ка, сколько им осталось?
Сил своих не копят про запас,
Так скажи-ка, сколько им осталось?

Так что ты, кукушка, подожди
Мне давать чужую долю чью-то.
У солдата вечность впереди,
Ты её со старостью не путай.
У солдата вечность впереди,
Ты её со старостью не путай.

СОН.

В. Третьяков.

Снова сон и солнце над Кабулом расплавляет металл брони.
Снова сон и чую сзади дуло, и молю: «Бог, меня храни!».
Снова сон и перевалом горным мы идём в наш последний бой.
Снова сон и вот «тюльпаном чёрным» едет к маме Андрей домой.

Что мне орден, коль нету ног, и ушёл навсегда Андрей.
Сделал всё я, что только мог, и не жалей меня, не жалей!
Что мне льготы без ног к врачу, если там из свинца дожди,
Если каждую ночь кричу: «Подожди, Андрей, подожди, Андрей, подожди!»

Снова сон и вижу под обстрелом наш кабульский аэропорт.
Снова сон и вот вертушки телом прикрывают гражданский борт.
Снова сон и я опять тоскую по берёзам, которых нет.
Снова сон и для чего воюю, всё ищу и ищу ответ.

Что мне орден, коль нету ног, и ушёл навсегда Андрей.
Сделал всё я, что только мог, и не жалей меня, не жалей!
Что мне льготы без ног к врачу, если там из свинца дожди,
Если каждую ночь кричу: «Подожди, Андрей, подожди, Андрей, подожди!»

ТИШИНА.

Ю. Некуш.

Тишина вокруг, умирает звук, не родясь ещё.
Давит солнца пресс, рядом АКС с умирающим.
Горы вдалеке, на вершинах снег, нам туда ползти.
Воет БТР, забираясь вверх, только б вылезти.

Не знаешь ты, да и не надо, что ты всегда со мною рядом,
И меньше тяжесть автомата, и легче броника титан.
И хочется сказать «спасибо» тебе и всей моей России.
Я здесь, а значит, те бессильны, кто продаёт Афганистан.

Всё случилось в раз, вдруг рванул фугас… Мама, не смотри!
Вот оскал войны, скаты в стороны, БТР наш горит.
Мы лежим в камнях, стынет на губах кровь засохшая,
Мы вдвоём сейчас, где ж ты, наш спецназ?! Это прошлое.

По степи, камням, по арыкам я, матерясь, иду.
Вспоминаем наш, русский наш пейзаж, слёзы на ходу.
Не везёт опять, нам двоим терять больше нечего.
Номер мой второй, парень с головой, незастенчивый.

Не знаешь ты, да и не надо, что ты всегда со мною рядом,
И меньше тяжесть автомата, и легче броника титан.
И хочется сказать «спасибо» тебе и всей моей России.
Я здесь, а значит, те бессильны, кто продаёт Афганистан.

Но был бы легче путь, когда б знал ты: пусть наши выручат.
Да только мы одни, лямку ты тяни да не нервничай.
А в дувале дверь, а за дверью смерть, мразь голодная,
Но везучий я, смерть, ты не моя, я уж пробовал.

В мёртвых мы горах, человека прах здесь гинёт века,
Ну, браток, держись, наша ставка – жизнь! Пропасть глубока.
Брюхом жмусь к скале, ветер-сука злей дурью мается.
Я держусь пока, а рука дружка… разжимается…
На вершинах снег не забыть вовек, ветра стылый вой,
Да только жалко вот снег не вспомнит тот номер мой второй.

Не знаешь ты, да и не надо, что ты всегда со мною рядом,
И меньше тяжесть автомата, и легче броника титан.
И хочется сказать «спасибо» тебе и всей моей России.
Я здесь, а значит, те бессильны, кто продаёт Афганистан.
Я здесь, а значит, те бессильны, кто продаёт Афганистан.

РАЗВЕ ЭТО БЫЛО ЗРЯ?

Группа «Голубые Береты».

Музыка и слова Ю. Слатова.

Ну разве это было зря?
Скажите, в чём мы виноваты?
Десятилетняя война, десятилетняя беда,
А мы всего лишь в ней солдаты,
Мы солдаты!
Скажите, в чём теперь позор?
В том, что два года пыль глотали?
Что тот, кто уходил в дозор
Был не преступник и не вор?
А вы как будто бы не знали?
Вы не знали?

Снова в поле, в чистом поле
Я к ромашке прикоснусь.
Я не думал и не верил,
Что опять сюда вернусь.
Я не думал, но я верил,
Что опять сюда вернусь.

Ну разве это было ложь,
Что мы за Родину сражались?
Под пули шли на острый нож,
Теперь твердят: «Всё это ложь!».
За орденами мы не гнались,
Нет, не гнались!
Ну разве всё это обман,
Что возвратился он калекой,
Оставив ногу у душман,
Простите, щас у партизан.
Но век отмечен боли меткой,
Страшной меткой!

Снова в поле, в чистом поле
Я к ромашке прикоснусь.
Я не думал и не верил,
Что опять сюда вернусь.
Я не думал, но я верил,
Что опять сюда вернусь.

Снова в поле, в чистом поле
Я к ромашке прикоснусь.
Я не думал и не верил,
Что опять сюда вернусь.
Я не думал, но я верил,
Что опять сюда вернусь.
Я не думал, но я верил,
Что опять сюда вернусь.

ОПЯТЬ ТРЕВОГА.

Группа А. Сухова «Каскад».

Опять тревога, опять мы ночью вступаем в бой.
Когда же дембель, я мать увижу и дом родной?
Когда забуду, как полыхают в огне дома?
Здесь в нас стреляют, здесь, как и прежде идёт война!

В глухом ущелье за перевалом опять стрельба,
Осталось трое лежать за камнем, ведь смерть глупа.
А может завтра меня такая же ждёт судьба.
Здесь в нас стреляют, здесь, как и прежде, идёт война!

А утром рано найдут убитых среди камней,
И смолкнут люди, считая гибель виной своей,
И все узнают, что этой ночью пришла беда.
Здесь в нас стреляют, здесь, как и прежде, идёт война!

Песок раскален палящим солнцем за шестьдесят,
И струйки пота со лба стекают, глаза едят.
И хоть во фляге воды осталось на полглотка,
Здесь в нас стреляют, здесь, как и прежде, идёт война!

В людей стреляет как по мишени моя рука,
Забыли б люди к чертям все войны на все века.
И вот мы ночью родной ложбиной идём в горах,
И мы вернёмся, но всё ж кого-то оставим там.

Уж больше года в Афганистане и вот весной пришёл мой дембель,
И я вернулся к себе домой, своей девчонке,
От счастья пьяный взгляну в глаза.
Здесь не стреляют, а там, как прежде, идёт война!

Ну, что ж, ребята, нальём бокалы за тех парней,
Кто отдал жизни во имя счастья других людей.
Кто не увидит за цинком гроба родную мать,
За тех, ребята, кому досталось в земле лежать.
Кто не увидит за цинком гроба родную мать,
За тех, ребята, кому досталось в земле лежать.

ГЕРАТ.

С. Назимов.

Бьёт выше гад, духи ползут – засада.
Ну, кто кого, нас не возьмёшь, не надо.
Гранатомёт вдруг лупанул правее,
Ах, мать твою, за пулемёт скорее.

Вон за скалой, там притаились, гады.
Нет к ним давно в наших сердцах пощады.
За всех ребят, тех, кого нету с нами,
Будет расчёт – врежем очередями.

Герат, трассеры в небо летят.
Герат, ты не погибнешь, солдат.
Звезда, в небе чужом под луной
Не дарит тепло и покой.

Кровь на камнях, песок на зубах и всё же
Жизнь или смерть – что нам сейчас дороже?
«Воля судьбы» – кто-то сказал когда-то,
К чёрту судьбу – гибнут мои ребята.

Кто нас спасёт, вряд ли придёт подмога,
Некогда ждать, не умирай, Серёга.
Бьёт автомат, смотри, их уже не много,
Будет, поверь, к дому у нас дорога.

Герат, трассеры в небо летят.
Герат, ты не погибнешь, солдат.
Звезда, в небе чужом под луной
Не дарит тепло и покой.

Герат, трассеры в небо летят.
Герат, ты не погибнешь, солдат.
Звезда, в небе чужом под луной
Не дарит тепло нам с тобой.

НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ.

А. Минаев.

Опять тебя нет со мной, так уже было, было прежде.
Год отошел в мир иной, но лишь сильней моя надежда.
Укрылась ночь пледом бисерным от посторонних глаз,
Чтоб совершить таинственный намаз.
Отбил свой звон неуверенно декабрьский хмурый день,
Твои глаза светло-серые, вы где?

Опять тебя нет со мной, опять мы в этот час не вместе.
Пускай же сказкой ночной тебе приснится моя песня.
В ней липкий снег тает медленно, афганский липкий снег.
И полночь необыкновенная в окне.
Ложатся ввысь трассы веером на призрачную ель,
Твои глаза светло-серые, вы где?

Опять тебя нет со мной, иначе быть, увы, не может.
За белой снежной стеной к тебе мой путь уже проложен.
С обочин пыль, нагоняя страх, закрутит злобный смерч,
Лавина может лицемерно подстеречь.
Последний бой может там, в горах, но стоит ли гадать?
Всего на этой трассе можно ожидать.
Примнёт песок наш фигурный след в разбитой колее,
Твои глаза светло-серые, вы где?

Опять тебя нет со мной, так уже было, было прежде.
Год отошел в мир иной, но лишь сильней моя надежда.
А липкий снег тает медленно, афганский липкий снег.
И полночь необыкновенная в окне.
Ложатся ввысь трассы веером на призрачную ель,
А вы, глаза, светло-серые, вы где?
Ложатся ввысь трассы веером на призрачную ель,
Глаза твои светло-серые, вы где?

Опять тебя нет со мной, опять мы в этот час не вместе.
Опять тебя нет со мной…

ОРДЕНА НЕ ПРОДАЮТСЯ.

Ю. Слатов.

Мне старушка одна на вокзале, поохав, сказала:
«Как не стыдно, сынок, жизнь свою начинаешь с обмана,
Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.
Сам такой молодой, да только совести грамма не будет!
Весь такой загорелый, видно с отдыха, с жаркого юга,
Там на папины деньги гулял, веселился бездумно.
Ты сними, не позорь, не позорь фронтовые седины.
Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый!»
Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость.
А слова оправданья не лезут, как будто бы в тягость,
Только орден рукою прикрыл, чтоб обидой не пачкать,
И вдруг вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное.
Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,
Как снега вдруг краснели от яркой рябиновой крови,
И как быстрые реки топили последние крики,
И как небо швыряло на землю горящие МИГи.
А еще расскажу, как врывается горе в квартиры,
Как безумную мать не могли оторвать от могилы,
И тогда ты, старушка, поймёшь и меня не осудишь –
Ордена как у нас на базаре не встретишь, не купишь.
И тогда ты, старушка, поймёшь и меня не осудишь –
Ордена как у нас на базаре не встретишь, не купишь.

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ.

Н. Сомков.

Ты буди меня ночью, буди, чтоб закончился этот кошмар,
Чтоб носилок моих впереди не маячил солдат-санитар,
Чтобы я, пусть не сразу, но смог бы твои руки, обняв, засыпать.
О, мой ангел-хранитель, мой Бог, мне всю жизнь на тебя уповать.
О, мой ангел-хранитель, мой Бог.

Растворилась в тумане гор скалистых ограда,
Промелькнуло в сознанье: "Неужели засада?"
Белый купол палаты, лица медперсонала.
Ну а ты и не знала, что случилось с комбатом!
Белый купол палаты, лица медперсонала.
Ну а ты и не знала, да откуда ж ты знала!

Ты и вправду не знала, только сердце живое
В путь-дорогу позвало, заподозрив дурное.
Лишь молчанье палаты за спасенье награда.
Вдруг глаза твои рядом и слеза у комбата.

Я так ждал тебя, но и не ждал, прогонял, и не мог не мечтать,
Как поднимем за встречу бокал, как сумею тебя я обнять.
Я стряхну с себя боль дорог, я спокойно смогу засыпать,
О, мой ангел-хранитель, мой Бог – как еще мне тебя называть?
О, мой ангел-хранитель, мой Бог!

Может, кажется странным, как мы жизнь понимаем.
Сердцем, помнящим раны, я тебя обнимаю.
Ни карьеру другую, ни наград мне не надо,
Лишь бы ты была рядом, лишь бы ты была рядом!
Ни карьеру другую, ни наград мне не надо,
Лишь бы ты была рядом, если ночью воюю.

Растворилась в тумане гор скалистых ограда,
Отрубило сознанье – это вправду засада.
Белый купол палаты, лица медперсонала.
Ну а ты и не знала, да откуда ж ты знала!
Белый купол палаты, лица медперсонала.
Ну а ты и не знала, нет, ты все-таки знала!

Ты буди меня ночью, буди, чтоб закончился этот кошмар,
Чтоб носилок моих впереди не маячил мужик-санитар,
Чтобы я, пусть не сразу, но смог бы твои руки, обняв, засыпать,
О, мой ангел-хранитель, мой Бог, мне всю жизнь на тебя уповать.
О, мой ангел-хранитель, мой Бог, мне всю жизнь на тебя уповать.
О, мой ангел-хранитель, мой Бог.

АФГАНСКАЯ СТАТИСТИКА.

В. Мазур.

Об этом забыть нам просто нельзя.
На наших руках умирали друзья.
На наших глазах проходила война.
Но что же теперь пророчат для нас:
Афганский синдром вам покоя не даст,
Он будет повсюду преследовать вас.
Афганский синдром от афганской войны -
С тобою, братишка, мы с той стороны,
Где снились нам сны родной тишины,
И громкие фразы совсем не нужны.
Гораздо важнее нам было с тобой
Остаться живыми, вернуться домой.
Но приняли нас здесь за белых ворон...

Каждый первый из тех, кто там был,
Не забудет о том никогда.
И если ему не хватало сил,
Возвращался в мыслях туда.
Каждый второй оборвёт разговор,
Пресекая его на корню,
Если вдруг кто-то затеял спор:
Кто ответит за это войну?
У каждого третьего нет больше сил,
Чтобы что-то ещё доказать.
Но каждый четвёртый ещё не остыл
И готов продолжать воевать.
У каждого пятого нет ничего:
Ни семьи, ни двора, ни кола.
А каждый шестой отошёл от всего,
Выбрал Библию или Коран.

Это не мистика тянет на дно
Тех, кто мечен Афганской войной.
Это статистика, та, что давно
Затянула нас мёртвой петлёй.
В этой ловушке мы все, как один,
Только номер у каждого свой.
Тех, кого этот синдром не добил,
Добивают любою ценой.

Каждый седьмой был когда-то женат,
Но теперь он уже разведён.
И в этом не только вина ребят,
Просто мало хороших жён.
Ведь каждый восьмой приходил в орденах,
И ему говорили: "Герой!"
Теперь всё развенчано в пух и прах -
Кто считается с этой войной?
Каждый девятый в холодном поту,
Просыпаясь, кричит по ночам.
Не потому, что он видел войну,
Потому что он просто был там.
Каждый десятый пролил свою кровь,
Не бывает войны без потерь.
Сегодня война возвращается вновь.
Только кто же заплатит теперь?!

Это не мистика тянет на дно
Тех, кто мечен Афганской войной.
Это статистика, та, что давно
Затянула нас мертвой петлей.
В этой ловушке мы все, как один,
Только номер у каждого свой.
Тех, кого этот синдром не добил,
Добивают любою ценой.

Каждый двадцатый не видит вокруг
Ничего, кроме водки и слёз.
Жизнь для него словно замкнутый круг -
Так не долго до траурных роз.
Каждый тридцатый сидит на игле,
Но не верит, что он наркоман.
И отогреть его в этой золе
Сможет только лишь новый дурман.
Каждый "двухсотый" без рук или ног
И протезы не в радость ему.
Кто ему в жизни хоть чем-то помог?
Эти льготы уже не к чему.
И если один выпадает на сто,
Кто в тюрьме продолжает свой путь –
Это не мало, и именно то,
Чем нас любят не раз упрекнуть.

Это не мистика тянет на дно
Тех, кто мечен Афганской войной.
Это статистика, та, что давно
Затянула нас мёртвой петлёй.
В этой ловушке мы все, как один,
Только номер у каждого свой.
Тех, кого этот синдром не добил,
Добивают любою ценой.

Каждый первый из тех, кто там был,
Не забудет о том никогда.
Каждый первый из тех, кто там был,
Не забудет о том никогда...

ПАРОЛЬ «АФГАН».

Группа «Голубые Береты».

Музыка и слова Ю. Слатова.

Нам не хватало воздуха на горных перевалах,
Мечтали о воде мы в пустыне Регистан,
Кричали мы от боли на койках медсанбатов,
И всё-таки по-доброму мы помним наш Афган.
Кричали мы от боли на койках медсанбатов,
И всё-таки по-доброму мы помним наш Афган.

В людском потоке улицы мелькнёт лицо знакомое –
Обветренные губы, коричневый загар.
Быть может, был в Кабуле он, в Шинданде иль Баграме,
А может сердце вздрогнет при слове Кандагар.
Быть может, был в Кабуле он, в Шинданде иль Баграме,
А может сердце вздрогнет при слове Кандагар.

Но мне не так уж важно, откуда этот парень,
Мне важно, что оттуда, мне важно, что был там,
И не пройду я мимо, а лишь скажу тихонько
Единственное слово, пароль один: "Афган".

И мы поймём друг друга, нам лишних слов не надо,
Глаза его засветятся особенным огнем.
Ребят своих мы вспомним, и вспомним наши горы,
А после наши песни негромко пропоём.
Ребят своих мы вспомним, и вспомним наши горы,
А после наши песни негромко пропоём.

Нам не хватало воздуха на горных перевалах,
Мечтали о воде мы в пустыне Регистан,
Кричали мы от боли на койках медсанбатов,
И всё-таки по-доброму мы помним наш Афган.
Кричали мы от боли на койках медсанбатов,
И всё-таки по-доброму мы помним наш Афган.

ПОДНИМАЛАСЬ ЗОРЬКА.

Ю. Кирсанов.

Поднималась зорька за хребтом горбатым,
Пробивалось солнце сквозь туман проклятый.
А с рассветом снова по незримым тропам,
По земле афганской долго ещё топать.
А с рассветом снова по незримым тропам,
По земле афганской долго ещё топать.

И тоскуют струны по студёным росам,
По девчонкам юным, золотоволосым.
Не грустите, струны, струны, перестаньте,
Мы ведь с вами, струны, служим здесь в Шинданде.
Не грустите, струны, струны, перестаньте,
Мы ведь с вами, струны, служим здесь в Шинданде.

А быть может ветер, что траву качает,
Унесет за горы все наши печали,
Где б мы с лёгким сердцем чистый воздух пили
Среди трав пьянящих на лугах России.
Где б мы с лёгким сердцем чистый воздух пили
Среди трав пьянящих на лугах России.

Размахнётся удаль – горизонт огромный,
Мы уйдем с друзьями в гул аэродромный,
Нас винты поднимут над землёй афганской,
И домой спецрейсом ляжет путь обратный.
Нас винты поднимут над землёй афганской,
И домой спецрейсом ляжет путь обратный.
И домой спецрейсом ляжет путь обратный.
И домой спецрейсом ляжет путь обратный.

ЦЕНА НАГРАДЫ.

В. Шамбуров.

Музыка и слова С. Назимова.

Запах бинтов, йода формы, вид рваных ран…
Снова душу мне тревожит Афганистан.
Им орден за триста шагов на параде,
А мне всё снится «груз 300» в Баграме.
Низкий поклон всем тем, кто прошёл Афган!

Помнишь, братишка, залитый кровью песок?
Каждый из нас был от смерти на волосок,
Каждый из нас знал цену награде,
Только не думал, что так на параде
Можно поймать, как жар-птицу, на грудь орденок.
Каждый из нас знал цену награде,
Только не думал, что так на параде
Можно поймать, как жар-птицу, на грудь орденок.

Ну, докатились, и что там ещё нас ждёт?!
Только вот память в Афган всё ведёт и ведёт…
Если носочек повыше потянешь,
Может, медаль «за БЗ» ты достанешь,
На грудь наденешь и гордо пойдёшь вперёд.
Если носочек повыше потянешь,
Может, медаль «за БЗ» ты достанешь,
На грудь наденешь, гордо пойдёшь вперёд.

Запах бинтов, йода формы, вид рваных ран…
Снова душу мне тревожит Афганистан.
Им орден за триста шагов на параде,
А мне всё снится «груз 300» в Баграме.
Низкий поклон всем тем, кто прошёл Афган!
Им орден за триста шагов на параде,
А мне всё снится «груз 300» в Баграме.
Низкий поклон всем тем, кто прошёл Афган!

Я НЕ МОГ НЕ ПРИЙТИ.

С. Назимов.

Ветром тронуло занавески,
Да еще на окне цветы.
Дома вроде бы всё как прежде,
Как и было до той войны…

Так же чиста и так же ладна
Аккуратна моя кровать.
Постарела да поседела
Моя добрая милая мать.
Постарела да поседела
Моя добрая милая мать.

Все ждала, не спала ночами
И никто так не может ждать.
У разлуки свои печали,
А у горя своя печать.

Так уж вышло, живым не смог я
Возвратиться из той войны…
Я пришёл к тебе, твой Серёжа,
Даже мёртвый не мог не прийти.
Я пришёл к тебе, твой Серёжа,
Даже мёртвый не мог не прийти.

Пусть я в жизни останусь тенью,
Пусть не видит никто другой,
Преклонюсь я к твоим коленям,
И цветы положу неживой.

Положу их к ногам, и поймёшь ты,
И заплачешь вдруг от тоски,
Это я, мама, твой Серёжа,
Я не мог к тебе не прийти.
Это я, мама, твой Серёжа,
Я не мог к тебе не прийти.

Ветром тронуло занавески,
Да еще на окне цветы.
Ветерок пробежал безбрежный,
И растаял в дали, а ты…

Подошла к окну осторожно
И прижала к груди цветы.
Ухожу, мама, твой Серёжа,
Я не мог к тебе не прийти.
Ухожу, мама, твой Серёжа,
Я не мог к тебе не прийти.

ВИВАТ, ШУРАВИ!

Группа Андрея Сухова "Каскад".

Музыка и слова Ю. Шкитуна.

Салам, бача, вот мы и встретились с тобой!
Салам, бача, как поживаешь, дорогой?
Дай мне, бача, свою колючую щеку,
Дай, я, бача, тебя покрепче обниму,
Бача, бача...

Виват, Кандагар и Герат!
Виват, Файзабад и Газни!
Виват, Хайратон и Шинданд!
Виват всем вам, дорогие мои шурави!

Споём, бача? – Споём...
О чём, бача? – Обо всём...
И сколько б нам не осталось жить,
Споём, бача, чтоб вовек не забыть.
Споём, споём...

Виват, Кундуз и Баграм!
Виват, Кабул и Саланг!
Виват, Пули-Хумри и Гардез!
Виват всем вам, дорогие мои шурави!
Виват! Виват! Виват!

Виват, Кандагар и Герат!
Виват, Файзабад и Газни!
Виват, Хайратон и Шинданд!
Виват всем вам, дорогие мои шурави!

Благодарю Юрия Степаненко, приславшего тексты этих песен.