Сайт "Автомат и гитара"

[Svetlana]

нашлась в сети показавшаяся интересной для ознакомления критическая статья(быть может,повторяюсь и материал уже кому-то знаком )
http://www.rospisatel.ru/skver-ismagilov.htm

[Алексей Матвеев]

Svetlana, не критическая, а скорей аналитическая.
С уважением.

[Сагнаев Аскар]

Очень понравилось! К сожалению, песни-ролики ещё не прослушал, но с удовольствием прочитал всё, что здесь написано!

[Сагнаев Аскар]

Понемногу слушаю и смотрю ролики записанной Свирочкой песен. Впечатляет! Спасибо!

[Автомат и гитара]

С днем рождения, Влад! Пусть всё получается!

[Алексей Матвеев]

Влад, и здеся я тебя найду!!! Бургундское бьёт в голову ....
Влад-КЛАД.

[shurutov]

Влад! С ДР! Успехов!

[Vlad173]

Спасибо за поздравления,ребята. Будем жить дальше.

[Окси]

Стихи были написаны давно.
На моем компе хранятся с 2009 года.
Автор раздела так и не добавил их на этот сайт.
Учитывая то, что нигде в и-нете их нет , но они сегодня АКТУАЛЬНЫ, наберусь смелости разместить их:


В кругу войны

Где щит имеется, там надобен и меч.
Коль победитель есть, то должен быть венок.
И если встал один, то кто-то должен лечь,
Лечь, как положено, ногами на восток.

Здесь однозначно все, здесь только "да" и "нет".
Ты проиграл иль победил в своей войне,
Искал ли мрак душе иль был мечтою свет…
А за нейтральность спросится вдвойне.

Мы – разрушители! Нам трудно созидать.
Ломаем то, что строилось веками.
Себя не можем в отражении узнать,
И видим многое, к несчастью, вверх ногами.

С какою силою крушим, с каким задором
Мы отрясаем прах в своих хоромах!
От правды спрятавшись за крепкие засовы,
Вновь ищем дырки в созданных заборах.

Трещат доспехи, шлем разрублен вдвое,
Бинтов кровавых клочья отлетают…
Здесь Ангел бледный пир творит горою,
И смерть об кость свое оружье затупляет.

[Окси]

Далее: циклы стихов, как они были у автора.

Исмагилов Владислав
Числа. 1
Сборник стихов: Афганистан
Годы событий: 1986-2001

Аннотация:
Этот сборник рождался 20 лет.
Я посвящаю его моему боевому другу подполковнику Дмитрию Разумовскому, погибшему при исполнении; майору Шафикову Ренату и всем братишкам, прошедшим дорогами и тропами войны - павшим и живым...



ПРОЛОГ.

Что время?!
Бурною рекой оно течет,
века смывая своею мутною водой,
Песком забвенья покрывая
Дела минувшей старины,
"Сегодня" в "завтра" превращая
одним стремлением волны.
Течет река...
Но иногда,
со дна ее, из мрака ила,
Вдруг приоткроется могила
Давно ушедших в мир теней,
империй, их
Богатство, сила, их
Современников идей.
Покрыты славой иль позором - они всплывут,
Представясь взорам
Идущих вслед годам былым,
Следя за тем с немым укором,
как мы историю творим.
В страницах летописей стертых,
Глаголом писанных простым,
Являет время кости мертвых
Для назидания живым...

*****

Тельник снова, как губка, пропитан и кровью, и потом,
И под сердцем моим что-то ноет до боли, что-то…
Как к родимой земле мне прижаться хотелось, до боли…
Я б траву целовал, целовал б нашу речку и поле.

Припев:
Ах, когда мы родимую землю увидим, скоро ль?
А пока вокруг нас холодные скалы и горы.


Вот сегодня опять, как вчера, на вертушку грузили
Восемь наших парней, и комбат наш от горя стал синий,
Восемь гробов из цинка, а все же пожить не успели,
А ведь только вчера под гитару вместе мы пели.

Припев:
Ах, когда мы родимую землю увидим, скоро ль?
А пока вокруг нас холодные скалы и горы.

Вот у Виктора дома осталась малая сестренка.
Мать Серегу ждала и все письма вскрывала так робко.
Не дождаться любимых им братьев, своих сыновей.
Они пали в войне за желающих мира людей.
И теперь, в цинк одетые, в небо ребята глядели,
И почудилось мне, что они даже мертвые пели.

Припев:
Мы теперь никогда не увидим родимую землю.
Не забудут друзья нас и братья ни тостом, ни делом.

1988 г.

*****


ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ.

Как-то раз в Афганистане
Я афганку увидал,
С ясным взглядом, тонким станом,
И себя не удержал.
Не успела испугаться -
Подошел, поцеловал!
А потом что было - братцы! -
Я жениться обещал!

Мы расстались, а на утро
Возле штаба - вот дела! -
Та афганка с местным людом
Да ее отец-мулла.
Как увидел командира:
- Дуст, мой милый, шурави!
Твой боец с моей Заирой
Шашни ночью завели!
Чтобы избежать позора,
Имя добрым сохранить,
Не внося меж нас раздора,
Их бы надо оженить!

Я, как все это услышал,
К замполиту побежал,
Рассказал про все, как было,
Он помочь мне обещал.
До муллы так сразу прямо
Мы пошли поговорить.
Он же сразу капитана
За рукав и - отводить,
На меня главой кивая:
- Вот он, мол, жених, кафир.
Наш обычай уважая,
Разрешите, командир?
Он и дочь - совсем знакомы,
Надо свадебку сыграть,
А в приданное - 3 схрона
Обещаю показать.
Там, де, стингеры хранятся,
Минометы, наркота…
Да за это-то богатство
Золотая ждет звезда!

Замполит, едва вменяем,
Обещания дает:
- Завтра ж свадьбу мы сыграем!
Но приданное - вперед!
А мулла-то с пониманьем,
Да с бельмищем на глазу:
- Вот свершится обрезанье -
Тут же к схронам отвезу!

Тот мулла был фруктом спелым,
В этом свой расчет имел,
Он про вывод слышал, верно,
И в Союз попасть хотел.
Моджахеды вспомнят быстро
Его помощь шурави -
Вот и вздумал породниться,
Там у нас, поди - найди!
Хитрый, умный мусульманин,
Знает наш, дари, фарси,
По одежде, так - дехканин,
По уму - Фирдоуси.

Я при слове "обрезанье"
Весь внутри похолодел,
Замполит ж на совещанье
Ко начштаба полетел.
Я ж - к мулле, да все с признаньем:
Так и так, мол, виноват!
Что любое наказанье
От него принять я рад.
Я ж – гяур! – кричу, - неверный!
А мулла мне:
- Ерунда! Обрезание, наверно,
Все исправит без труда!
Завтра этот острый ножик
По обряду все свершит.
Наречем - Аллах поможет! -
Новым именем - Шахид.

- Я - крещеный комсомолец,
Кандидат в КПСС!
Но мулла улыбы строит,
Совершенно не бельмес.

Тут начштаба объявляет:
- К браку наш сержант готов,
Замполит благословляет,
Мол, совет вам да любовь!
А меня к себе в палатку
Вызывает командир,
Наливает спирту в банку,
Закусить дает инжир.
Замполит со мной беседу
Обстоятельно провел,
Мол, давно трофеев нету,
А тут случай так подвел.
Ты, сержант, давал присягу
Верно Родине служить?
Послужи сейчас, отряду
Надо схроны получить.
Отказать мы им не можем,
Нам друзья они в войне.
Будем резать, делать что же?
Посвяти конец Стране!

Прочитал от ТАСС(а) сводки,
Убедительно вещал.
Я махнул из банки водки
И свое согласье дал.
Ведь священный долг солдата -
Защищать социализм.
Эх, подвел меня, ребята,
Интернационализм!

Так случилось, все свершилось!
Правоверным стал сержант.
Свадьбу справили, напились.
На ушах стоял отряд.

Той же ночью отправлялся
Весь мой взвод в разведдозор,
До замены и скрывался
Я в дозорах среди гор.
Замполит наш с группой Кольки
Распечатал каждый схрон.
Там трофеев было столько!
За глаза на батальон.
Рапорта и представленья -
Операция в зачет!
За ее осуществленье
Замполит Героя ждет.
Правда, вот звезду Героя
Замполит не получил,
Только Знамя, но - второе,
От обиды не носил.
Стингера уже добыли
Да Шахджойские спецы,
Так что нас опередили
Со Звездою молодцы.

Через месяц я менялся
И в Союз на дембель отбыл,
А с афганкой не встречался
Я со свадьбы той бедовой.

Так весьма оригинально
Мне мужской инстинкт помог
Свой интернациональный
До конца исполнить долг.

*****

ТРИ ЗВЕЗДЫ.

Однажды мне спасенный дервиш-астроном
Сказал, предвидя все превратности судьбы:
Как будет трудно - так взгляни на небосклон,
На нем восходят три чудесные звезды.

Когда тебя загонит жизнь в тупик,
Или окажешься у пропасти карьера,
Тогда явится в поднебесье чудный лик
Одной звезды, ее названье "Вера".

Коль вдруг не сможешь сам в себе найти ответ,
И разорвется на лохмотия одежда,
Увидишь в небе серебристый белый свет
Второй звезды с названием "Надежда".

А если будешь ты в предсмертном ожиданьи,
И нет спасения от ярости врагов,
То посмотри наверх и лицезрей сиянье
Звезды прекрасной с именем "Любовь".

Они согреют через звездные года,
Теплом пронзая сумерки веков.
Пусть путеводными останутся всегда
С тобою Вера, и Надежда, и Любовь.

*****

ОБИХОНГОУ.

Серебристый ручей расстилается с гор,
Что хрустальной стеной над землей восседают,
На вершинах их крон чистота и покой,
Облака словно лебеди с ними играют,
И случайно по перышку вниз посылают.
Эти перья блестят в чистом солнца сияньи,
И росой, как слезинки, на листья прилягут,
Вдруг короны цветочной теперь достояньем.
Лепестковым, поляночным золотом станут,
Там, где сливаясь, щебечут потоки
Зеркальных истомленных рек,
Где месяц, насупившись в сладкой дремоте,
Слушает сказку, что ночь ему шепчет какой уже тысячный век.
Где птицы, за день налетавшись,
По гнездам закроют птенцов,
Времени ангел крылатый со сном рассылает гонцов.

*****

30 МГНОВЕНИЙ.

Те 30 минут, те 30 мгновений,
И каждое - в вечность длиной…
Как мы их прожили с таким вдохновеньем
В надежде вернуться домой.

Друзья исчезают, как сумерки ночи,
Лишь тень оставляя лежать.
Подмоги не будет! - эфир напророчил…
И значит, нам всем тенью стать.

Те 30 минут, те 30 мгновений,
И каждое - в вечность длиной.
Мы прожили их с таким вдохновеньем,
Скрепив автоматной стрельбой.

Но, как в сорок первом - ни шагу назад!
За нами лежит перевал,
К нему пробивается "духов" отряд,
Зажатый в мешок среди скал.

Нас не 28 - на четверо меньше,
И даже на девять уже…
Пусть кровь с онемевшей ноги уж не хлещет,
Лишь был бы патрон в "Калаше"!

Эх, жаль, не придется нам с Сашкою вместе
Майорские звезды обмыть,
И вместо погон им на памятном месте
В ночи на могилках светить.

Те 30 минут, те 30 мгновений,
Последний наш в жизни зачет.
И мы его сдали с таким вдохновеньем,
Теперь же уходим в восход.

Нас больше не будет! Вы нам не пишите!
Ответ все равно не придет.
Стакан поминальный за нас поднимите,
И водка пусть горечь зальет.

Приказ не нарушим! Прощайте, ребята!
Последнюю песню поем.
Оставшимся хором исполним, как надо!
Вы вспомните, братцы, потом.

Те 30 минут, те наши мгновенья,
Что каждое - в вечность длиной.
Как мы их прожили с таким вдохновеньем,
В надежде вернуться домой.

Те 30 минут, те 30 мгновений,
И каждое - в вечность длиной.
Как мы их прожили с таким вдохновеньем,
Запомнит чеченский Шатой.

*****

48 часов.

Разведка четко дело сделала свое.
Мы вновь в полуночи раскроем купола.
Нам 48 часов Родина дает,
Чтобы исполнить наши ратные дела.

Задача группы: тихо взять Али живым.
Веду по времени и схему расписав,
Чтоб не оставить вечно молодыми
Моих ребят, весь личный мой состав.

Вот третий час прошел уже с тех пор,
Как наш дозор скомандовал: "Земля!",
Мы сами, словно передернутый затвор,
Все в напряженном ожидании огня.

Лежим на камнях и глядим сквозь рваный куст.
Нас тишина как одеялом покрывает.
Нам полумесяц враг, любой тревожен хруст,
И горный ветер с нашей жизнию играет.

Я в мыслях всех бойцов перекрещу.
Господь - единственный хранитель у солдата,
Все непрощенное забуду и прощу:
"Пошла работа! По позициям, ребята!".

"Ирбис!", "Иблис!" - свой слышу позывной,
От "духов" слышу, значит, здесь – засада!
Эх, Игореха, замкомрот родной,
Ты впереди начавшегося ада.

Ты только выживи! Прошу тебя, браток!
Нам ведь еще так много выпить надо!
Проспорил - помнишь? - пару ящиков Станок
В тот самый день, день неполученной награды.

Сейчас он рядом там, чуть-чуть левее,
Вцепившись в скалы, прикрывает твой отход.
Так было нужно, чтобы "духи" не сумели
В ночной сумятице к нам подойти в обход.

Держись, "Калаш", твой ствол так раскален,
Вонзает в тьму уже какой рожок.
Ты - часть моя, и я с тобой сроднен,
Сейчас мне очень нужно, чтобы ты помог.

Приказ был выполнен: Али был взят живым.
Пока две группы силы "духов" оттянули,
Мы ворвались к нему, вскрыв горло часовым,
Чтобы они к Аллаху в гости заглянули.

Эфир радирует: "Второй! Второй! Второй!
"Шакал" в капкане, Первый - на отходе"!
Обеим группам дан сигнал домой,
Сорок восьмой уже был на исходе.

И откатились да на разворот,
На 30 градусов южнее к высоте,
Где в три ноль-ноль забрать нас должен борт
И к четырем всех высадить в гнезде.

К борту стекаются бойцы обеих групп.
Без разговоров, на погрузку 3 минуты.
Я, замыкающий, шестой толкаю труп,
Не видя лиц, их узнавая почему-то.

Мы улетаем, оставляя на земле
Часть своих душ и сотню мертвых тел,
Тех самых, что еще недавно на скале
"Аллах акбар!" так исступленно пел.

Еще не раз вернусь туда в коротких снах,
Я только в них с ребятами встречаюсь,
Которых с боя выносили на руках,
Кого всегда в своих молитвах поминаю.

Не забываются утраты и потери,
В граните памяти оставшись навсегда,
И только сорока восьмью часами мерю
Теперь я жизнь свою, недели и года.

Долг, Честь и Родина - превыше слова смерть!
И нас когда-то так проводят на погост…
За тех, кто лег, чтоб мы могли сейчас сидеть,
Прошу всех встать и молча выпить третий тост...

*****

Другие 48 часов.

И снова вылет, снова на рассвет
Нас борт несет, винтом пронзая ночь.
На миг забудусь и раскрою свой планшет,
Достану карточку и посмотрю на дочь.

Она уж выросла, наверное, совсем,
И слово "папа" стала четко говорить,
Не понимая: где он вечно и зачем
Украдкой мама будет ночью слезы лить?

Такая работа - мужская работа,
За Родину жизнью своей рисковать.
Мужская работа - сыновья забота,
За всех сыновей ей свой долг отдавать.

Работы много нынче. Мы не слазим с гор.
Вот и опять не получилось передышки!
Пусть пока дремлет мой второй радист Егор,
Во сне, быть может, повидается с сынишкой.

"Циркач" молчит и полирует взглядом нож,
"Чека" с "Бачою" травят новый анекдот…
Миг перед боем - ни на что он не похож,
В нем сплав характеров. Кто знает - тот поймет…

Ну, вот и высадка. Пилот Серега - ас,
Как Ангел, сверху перекрестит наши спины.
Нам повезло, нам подвернулся шанс
Спуститься с гор на "духов" огненной лавиной.

Сегодня всем был дан приказ большой охоты.
Задача наша: гнать зверей в капкан полка.
В обеспечении у нас - десанта рота,
Родная наша полосатая братва.

Такая работа - мужская работа,
Стоять на защите родимой земли!
А коль не успеем... уверены: кто-то
Доделает все то, что мы не смогли.

Накрыли "духов" мощью огневой,
Свинцом сбивая их в объятия полка.
Сдержал удар майор немолодой,
Им закрывая выход из мешка.

Они с бойцами с жизнью уж простились,
Приказ закрыть мешок нарушить не сумев,
И тут вдруг мы огня лавиной накатились
На "духов" с неба, словно Божий гнев.

Майор кричит: "Откуда вы, ребята?"
"Циркач" с носилок ему тихо отвечал:
"Мы родом все из русского десанта!"
Майор все понял и, сквозь слезы, честь отдал.

Такая работа - мужская работа,
Стоять, как скала, у врага на пути.
Мужская работа - до крови и пота,
И в стужу, и в пекло стоять, не уйти.

Загнали гадов, им устроив бутерброд.
Не скрыться "духам" из скалистого мешка.
А кто успел уйти - так тех под миномет,
Что молотил в дуэте с ДШКа.

Но мы, уже зализывая раны,
Работу сделав, уходили ввысь.
Борт забирает нас. Серега? Нет! Как странно...
Ракеты жало унесло Серегу вниз.

Он прыгнуть мог, но не ушел, горел и падал,
Он был с вертушкой не-разлей-вода всегда.
"Смени ты номер!" - все шутили с ним ребята, -
Ноль двадцать первый!" - Он смеялся: "Ерунда!"

Такая работа - мужская работа,
Под шквальным обстрелом ребят забирать.
Мужская работа - работа пилота
Летать, не давая полет свой прервать.

А за бортом стучится зимний дождь,
Тяжелой каплей по броне вертушки бьет.
Миг после боя - ни на что он не похож…
В нем - боль и радость. Тот, кто знает - тот поймет.

Летим в тумане низко над землей.
Сейчас бы в баньку, чтоб прогнать усталость прочь!
На миг забудусь. Может, будет выходной,
И я без карточки смогу увидеть дочь.

*****

МИНУТКА.

Погодь, браток, немного постоим,
Отпустим нас довезшую попутку,
И на минутку все же замолчим…
Ведь мы с тобой на площади Минутка.

Сейчас итак здесь тихо, малолюдно,
Но каждый метр в памяти хранит
Тот Новый год, тот ад, что был повсюду.
И грохот боя в воздухе висит.

Я помню Грозный стройным и красивым
Всего лишь за год до начавшейся войны,
И помню в отсвете пульсирующих взрывов
Дыханье смерти прямо у спины.

И эта площадь у автовокзала
Горела в пламени бандитского джихада.
Эфир с мольбою о поддержке надрывала
В кольцо попавшая майкопская бригада.

Сквозь шквал огня подмоге не прорваться!
Но шли ребята из пехоты и спецназа.
Ведь сердце русское могло ль не отозваться
На зов своих?! И - гибли без приказа…

И быстро таяли майкопские ребята.
Тяжелых много, с ними не пробиться.
Их клали рядом - на двоих одна граната -
Чтоб напоследок "духов" кровию умыться.

И выживали, разделенные в бою,
По группам в три-четыре человека.
И умирали так, сплоченными, в строю,
Как их деды, тому назад полвека.

Никто из них виновных не искал
В том, что Минутка стала местом роковым.
Но каждый долг присяге исполнял.
Им - честь и слава, мертвым и живым!

Погодь, браток, немного постоим…
Ты положи на камни незабудки.
И от души минутку помолчим…
Пусть люди помнят подвиг на Минутке.

*****

ПИСЬМО К МАТЕРИ ДРУГА
(посвящено Александру ЦЕЗИНУ).


Вы простите меня, тетя Света,
Что пишу вместо сына письмо.
Его нет, но он рядом здесь где-то,
Может быть, даже смотрит в окно.

Вы, конечно, уже получили
Тот безликий листок похоронки,
"Как же так? - сотни раз вы спросили, -
Цинк холодный скрывает ребенка?"

Вы простите меня, тетя Света,
Что я сына для вас не сберег,
Что не дам на вопрос ваш ответа,
Что я вместо него там не лег.

Мы с ним вместе служить уходили,
Вы иконки нам дали с собой,
Чтоб от вражеских пуль нас хранили,
И не веяло горькой бедой.

След предательства время не скроет
В том коротком внезапном бою,
Нас накрыли, и их было - втрое,
Вжали в землю всю группу мою.

Не уйти всем! - то ясно мне было.
Мы крестами нательными с Сашкой
Обменявшись, в предчувствьи могилы
Побратались, остались в тельняшках.

Мы огонь на себя весь приняли,
Прикрывая маневры Сашка,
Он и "Ботор" уже поливали
Фланг засады свинцом из ПК.

Захлебнулись Кавказские волки
И попятились, трупы бросая.
Только справа внезапно умолкли
Наши парни, в крови угасая.

Так геройски погиб сын ваш Саша,
Крестный брат мой, понесший мой крест.
Долг солдата, исполнив бесстрашно,
Он ушел под отданную честь.

Не останется он неотмщенным,
Как и души всех наших ребят.
Тут живут кровной мести законом,
А они - кровь от плоти - родня.

Вы простите меня, тетя Света,
Что письмо вместо сына пишу.
Его нет, но он рядом здесь где-то,
И за это прощенья прошу.

*****

МЕЧТЫ.

Если наступит завтра,
Я в баньку, пожалуй, схожу.
Если наступит завтра,
Домой я письмо напишу.
Да в гости зайду к разведке,
Спиртягой разжились братишки,
На закусь сухпай и конфетки,
Любимые мамины "Мишки".

А, может, коль завтра настанет,
Я высплюсь за несколько суток.
"Комар" сигареты достанет,
И парочку новеньких курток...
Ну, вот и команда всей группе!
Мечты разлетелись как дым…
Нет, ежели завтра наступит -
Я лучше останусь живым!

*****


"6"

Цифра 6 на листке,
Отчего и не знаю сам,
Чужой город, чужой язык,
Ожиданье прихода ночи,
Отпечатки пуль на стекле,
Эти пули и - мне, и - вам
От грубых загорелых барыг
Вместо хлеба, даров и парчи.

Это мой сегодняшний мир,
Это мой сегодняшний день,
Это мой сегодняшний сон,
Который не кончится утром.

Что случилось в этот сумрачный день,
Отчего солнце в тучах взошло,
Почему та земля, где живем,
Наслаждается только луной,
Которая взяла всех нас в плен,
И время побежало назад,
И на стрелках лунных часов
Мы экспрессом из рая да в ад?

Как все просто - игла и нить,
Как все сложно - в пряжи клубке,
Чтоб иметь что-то - надо платить,
И отчайно грести по реке,
Которая уносит всю грязь
Перед долгожданной весной,
Которая под ярким огнем
Превратится тотчас в облака,
Чтоб вернуться на землю с дождем,
Мороз - и она во льду…
Жизнь жестоким сжигает огнем,
Все то, что взрастает в саду.

[Окси]

Исмагилов Владислав
Числа. 2

Сборник стихов: Афганистан
Годы событий: 1986-2001


ПОДВИГ.

Дозор наткнулся на дозор,
Какой тут, к черту, разговор?
Слова не впрок - чей выстрел первый? - вот дела!
Огонь десант открыл первей,
Всего лишь четверо парней,
Успела рота - круговую заняла.

И вот он бой, внезапный бой!
А так хотелося домой…
По вспышкам ясно - духов много, словно грязи.
В штаб сообщили: "Бой ведем!" -
Чтоб поддержали артогнем.
"Держись, десант! Подмога будет! - и - До связи!"

Один боец, один сержант,
Он лейтенанту был, как брат,
С тяжелой раною тащил его в укрытье.
Остаться надо нам в живых,
Остаться б только на своих,
Давай вперед, а я огнем создам прикрытье.

Он вспомнил мать, он вспомнил двор,
С отцом последний разговор.
Нехорошо они расстались, помириться б!
Рожок последний, дерг затвор,
Приклад в плечо, и бил в упор,
Прицельно бил, не забывая материться.

Стрелял, позиции менял,
Он, как учили, воевал,
Сам промедол себе вколол, (плечо прошило),
Огнем летеху прикрывал,
Тут командир приказ отдал:
Мол, уходи! Расскажешь нашим, все как было.

Как поступить? - ответ найти б!
Остаться легче, чем уйти!
Пусть ненадолго, зато вместе и – навечно!
Хоть, правда, хочется пожить!
Но враг не хочет отступить.
И не отступим мы, пока живем, конечно!

Не обсуждается приказ!
И командир, в который раз,
Из-под седых усов опять прикрикнул матом,
И - перебежками солдат,
А с ним и двое салажат
С тяжелым сердцем уходили ближе к скатам.

Они чуть только отошли,
Как комья грязные земли
Взметнулись в небо, под собою хороня
Остаток роты, что уже
С врагом сошелся на ноже,
То командир поддержку вызвал на себя.

*****

ИЗ НАСТАВЛЕНИЯ МОЛОДОМУ СНАЙПЕРУ.

Закон войны - простой закон:
Не сможешь ты - так сможет он!
Здесь все в цене, здесь не бывает мелочей.
Здесь - день за год, и год - за день.
Здесь враг - мишень, и ты - мишень!
И в этом споре не случается ничьей.

Закон войны - простой закон:
Здесь все в рассрочку - явь и сон.
Здесь жизнь в кредит без срока точного рассрочки.
Тут нету "завтра", нет "вчера",
Лишь между схватками пора.
И каждый миг поставить может в жизни точку.

Здесь не спасает камуфляж,
И вся коммерческая блажь.
Мы - часть природы! - помни правило простое.
Ты с ней в единое сплетись,
Зарыться в землю не ленись!
Ведь это лучше, чем когда тебя зароют.

Смотри на триста шестьдесят!
Смотри вперед, смотри назад!
Смотри наверх и вниз, повсюду, понемножку.
Когда увидишь цель в прицел,
Нажми курок и - будешь цел.
Здесь сантименты - неоправданная роскошь.

Учись до пота и крови!
Пусть все - по часу, ты - по три!
Тут жизнь – цена! Война ошибок не прощает!
Коль не сумел что - не взыщи!
На Бога здесь и не ропщи!
За фактор случая Он только отвечает.

*****

ЯЗЫК ВОЙНЫ.

Язык войны - особенный язык,
В нем много слов с неведомым значеньем.
На нем общаются легко те, кто привык,
А у других от этих слов недоуменье.

Там два "слона" воткнулись на ночь возле РОПа,
С "коровы" резво выгружают "огурцы",
"Игла" достала "крокодила" ноль-второго,
"Правак" с него пошел домой, одетый в цинк.

Вот отличились в перехвате "слухачи",
Опять 15-й в эфире объявился.
Взмывают в небо быстро грозные "грачи",
"Дух" не уйдет, куда бы он ни скрылся.

А на "зачистке" "соболя" и взвод "омаров",
Вчера два крупных "схрона" вскрыли - повезло! -
"Консервы", "мухи" и "шмели" и, даже, "сварку"
Они, изъявши, погрузили на "газон".

Из-под земли как будто появились "фэйсы",
Все в модных "лифчиках". Беда - у них "двухсотый".
"Спецам" нарезали задачу с интересом,
На "гинеколога" объявлена "охота".

И слово "наши" понимается полней.
Оно не просто из числа местоимений.
В нем теплый Родины глоток и мощь корней,
Семьи особенной - гражданских и военных.

Язык войны рождается в огне,
И ни за что нельзя понять его по книжкам.
Для тех он близок стал, кто побыл на войне.
На языке войны - сестренкам и братишкам.

*****

ВЕЧНЫЙ ЗОВ.

В сиянье доблестных побед,
Великой славой озаренный,
Стоит России ветхий дед,
Весь сединою убеленный.

Морщины врезались в чело,
Сплелись со шрамами в едино,
Он только что поднял рало,
Что кто-то бросил сверху глины.

Всю жизнь свою водил он рать,
Храня Отечества единство,
Супротив тех, кто разделять
И власть над ним иметь стремился.

Но враг, он змием просочился,
И всеял семя сорняков,
Евонным ядом отравился
Дух простодушных мужиков.

Предавши Веру за свободу,
Сменяв за равенство царя,
И братству лживому в угоду
Живут, Отечество кляня.

Перевязав власы тесьмой,
Старик металлом режет траву,
Ни часу нету на покой,
Нет ни по совести, ни праву.

Густым бурьяном заросли
Былые, щедрые поля,
Плоть плодороднейшей земли
Забыла руки пахаря.

Нет силы той у старика,
Не держат руки рало твердо.
Земля-то нынче не легка!
Ей нужен общий пот, народный!

И кличет дед, зовет людей,
Своих кричит, не инородных,
Зовет и смердов, и князей,
Простых зовет, и благородных.

- Русь, засучи-ка рукава!
Эй, добры молодцы, идите,
Мои послушавши слова,
Орудья мирные берите!

Чтоб были всходы - надо сеять!
Чтоб сеять - надобно вспахать!
Чужой ли будешь мерой мерить?
На иноземцев уповать?

Русь, засучи-ка рукава!
Встряхнись, старушка ты седая!
Очнись от пагубного сна,
К кресту смиренно припадая.

Эй, добры молодцы, а ну!
Давай наляжем, братцы, дружно!
Поднимем матушку страну,
Ей так сыновни руки нужны.

Ведь где любовь к своей земле,
Когда в богатстве ли она?
Любовь-то прежде в нищете,
В ней проявляется сполна.

Когда не может ничего
Нам наша Родина дарить,
Когда себя и все свое
Ей в жертву надо приносить.

Не ждать награды и признанья,
Чем она может отплатить
Себе. Cчитая воздаянья,
Легко богатую любить.

Но не любовь сие, а - гнусь
Во потреблении одном!
Коль будeт так - не назовусь
Ни в жизнь России я сыном!

Ведь в сонме истинных сынов
Стоять достоин только тот,
Кому дороже всех чинов
Простое званье - патриот.

В сияньи доблестных побед,
Великой славой озаренный,
Стоит России ветхий дед
И ждет ответа, утомленный.

И дедов голос зазвучал
По всей Руси теперь, везде!
Неужто кто-то не слыхал?
Сыны Отечества, вы где?

*****


ПОСЛЕ ГОСПИТАЛЯ.

Перед первым осенним снежком,
Когда в золото бросит полесье,
Я с дружком, со своим корешком
Захочу прогуляться по лесу.

Тесно листьям на мятой траве,
Мы присядем на старый пенечек,
У него седина на коре,
И поставим вблизи пузыречек.

Вспомним те недалекие дни,
Когда больше нас было намного,
А теперь мы остались одни,
Рядом с этим пеньком при дороге.

Поболтаем о том и о сем,
Опрокинем и вновь наливаем,
И веселую песню поем,
А нам грустно ручей подпевает.

Мы забудем на миг о делах
И в сердцах разбираться не стоит,
Ты сожми мою руку в руках,
От беды она первой прикроет.

*****

"28"
(памяти друга).

Ты шел, как и все, по бульвару длиной в миллионы шагов,
Сжигал фонари и в таинственной мгле ускользал от врагов.
28 огней, 28 свечей лишь досталось тебе,
И гитары струна порвалась и повисла в усталой руке.

Черный кот, черный ход,
Черный цвет облаков и луна.
Кто плывет – доплывет.
А устал - захлестнет волна.

Ты умел рисовать черной краскою светлый мир,
Превратить шумный праздник в тяжкий стон похорон.
Куда уходит тропа - безмолвием глаз говорил.
Показал: где кончается бред - начинается сон.

Нынче ставни закрыты, усталая дверь не скрипит.
Из тарелки с мильоном крупинок исчезла одна.
Кто сжигал фонари на бульварах - тот скоро сгорит.
Но кто даст им ответ: отчего же иссохла река?

Черный ход, черный кот,
Черный цвет облаков и луна.
Кто плывет - доплывет,
А, вернувшись, поймет,
Отчего же иссохла река.

******



ВОЙСКОВОЙ СВЯЩЕННИК.

В отряде радость - есть у нас священник войсковой!
И в черной рясе каждый раз ходил он с нами в бой,
"Разгрузка" сверху и – всего - ну, точно Пересвет! -
Просить устали мы его одеть бронежилет.

В своей "разгрузке" он носил походный целый храм,
Штук пять аптечек разместил и Требник рядом там,
Во флягу влил святой воды, а в пузырек - елей,
Так и служил наш войсковой отрядный иерей.

Он с боя раненных тащил, собою прикрывал,
Не помнить зла он нас учил и всех благословлял,
Новопреставленных ребят по чину отпевал,
Он поминал, крестить был рад и даже раз венчал.

Напоминал он нам о том, чтоб размышляли, как живем,
Что две присяги мы даем, за них ответ несем:
Одну - пред Богом, отрекаясь сатанинских дел,
Другую - Родине служить. Такой у нас удел.

И вот, в один из тех боев в окрестностях Шали
Он пулю снайпера поймал повыше чуть брови.
Прости, отец, за то, что мы тебя не сберегли,
Спасти хотели, донести, спешили, как могли.

Но снайпер-демон дело знал, гаденыш, хорошо!
Он точно знал в кого стрелял и выстрел рассчитал.
Наш капеллан был не жилец, пред тем, как отойти:
"Христос Воскресе!" - нам сказал, и больше не дышал.

Прощался с ним отряд наш весь, eго лобзая крест.
Пред строем он в гробу лежал под отданную честь,
В Седмицу Светлую почил наш брат и наш отец,
И как в признание ему - Воистину Воскрес!

*****

КТО-ТО.

Кто-то должен искать, кто-то должен найти,
Тот, кто мог обижать, должен молвить "прости!",
Кто-то должен идти, кто-то должен дойти,
Откровенье узнать и другим донести.

Ведь не может же быть, что совсем не доплыть!
Надо только успеть ничего не забыть,
Весь клубок размотать до конца осторожно,
Только нить не порвать, если это возможно.

Кто-то вынужден жить, кто-то вынужден петь,
Потянуть эту нить и потом – умереть.
Но кого-то ведь может совсем и не быть,
И никто не поможет долги погасить.
Тогда кто же возьмется за все сгоряча?
Скоро обруч сомкнется, сгорает свеча...

*****


ВОЗВРАЩЕНИЕ.

Наконец я возвращаюсь домой!
Я так долго был в далеких краях!
Издержался и на ноги - босой,
Да белеет седина на висках.

Я потом Ему с лихвой оплачу!
Его помощь не забуду вовек!
Знает Бог, что так домой я хочу,
Как хотеть умеет лишь человек.

Обвязал друг мои раны платком,
Дал попить воды холодной глоток,
Пожелал он мне удачи потом,
Я спешу найти желанный порог.

На него я на коленях взойду,
Поцелую подле землю губами,
Стукну в дверку, но вовнутрь не войду
И в сенях силуэт вижу мамин.

Как же сгорбилась, родная моя,
Поседела с непосильных забот.
Но все так нежна ладошка твоя,
Помню, мне махала ей у ворот.

И уткнулся, как мальчишка, в подол,
И заплакал, не стесняясь слез.
Сколько я к тебе, мамулечка, шел,
Как тебя мне не хватало всю жизнь!

Говоришь, что нынче сдох серый кот,
Тот, которого мальцом приволок,
Запустел от сорняков огород,
И колодец наш старинный иссох.

Да к кормушке, что в саду сколотил,
Прилетают так же птицы клевать,
А черешня, что давно посадил,
Уж завяла, ее надо срубать.

Я теперь, моя родная, с тобой!
Я вернулся в этот дом навсегда!
Ты надень-ка свой платочек шитой,
Мы с тобою заживем как тогда.

Починю все неполадки, шутя,
И забор поставлю новый, резной.
Ты - единственная, мама моя!
Тебя любит сын единственный твой.

*****

ЗИМА.

Опять оделась в белое земля.
И голубое поднебесье видно реже.
Уснули снегом скрытые поля,
И воздух обдает дыханьем свежим.

Искрят снежинки в солнечном сиянье,
Переливается бриллиантами родник.
На стеклах окон так причудливо вязанье
Нам подарил морозец-озорник.

И хочется мне гимн прочесть морозу,
Но видно в этом я не преуспел…
Не превзойти никак Есенина березу,
Которую поэт давно воспел!

*****

31 декабря (где-то не под Грозным).

Он прилетает в крылатых санях,
Белых снежинок рассыпав мешок,
На белогривых красавцах конях
Свой заметая поземкой следок.

Кружится-клубится резвой пургой,
Вихрем окутав звенящую тишь,
В вальсе обнявшись с неспящей луной,
Длинной брадою касается крыш.

Капельки льда - самоцветы свои
Бросит на лес, этот сказочный лес,
Мягко прилягут на ветки они,
В снежные муфты добавив чудес.

Облака полного треплет бока,
Воздухом свежим играет вокруг,
Иногда щиплет морозцем слегка,
Чтобы открылось пушистое вдруг.

И распушилось от ласки оно,
Ну, а проказник, поймав свой кураж,
Шлейф этот снежный, подхватив легко,
Носит по небу, как преданный паж.

Позже отпустит, как будто устал,
Эту чудесную зимнюю шаль,
И, словно сотни густых покрывал,
Наземь приспустится снега вуаль.

Так начинался прекраснейший бал,
Плавно кружилась ночная крупа,
С каждой снежинкой мороз танцевал,
Белая прелесть, декабрьские па.

В час же, когда засинеет луна,
Бал прекратится, наступит покой,
Словно все было веянием сна,
В ночь новогоднюю, в Грозном. Зимой...

*****

ТОПОР.

Мне б передышку, мне б поспать,
Хоть миг свободно подышать!
Но, видно, мой удел таков:
Чем глубже в лес, тем - больше дров!

С остервененьем рвет топор
Деревьев праздничных убор,
И в вихре липком сочных слез
Гноится сердце от заноз.

Сложу дровишки на возу.
Уймись, топор, не довезу!
Но он бездушным жалом стали
Ломает, крушит все без жали!

Остановись, кричу, постой!
Пора уж трогаться домой!
Ведь, чую, лезвие из пня
Приняться хочет за меня!

Вот горе-горькое! Беда!
Из глаз моих течет вода.
Я пищей, как сосна в бору,
Стал своему же топору!



Мне свежий пень заменит плаху,
Расстегнут ворот у рубахи,
Свистящий взмах... А так бы - жил.
Коль б в лес поглубже не входил.

*****

АРТИСТЫ.

Музыкант на мостовой -
Шляпа черная лежит -
Инструмент ласкает свой,
Людям душу бередит.

Он на улице стоит,
Губы греют саксофон,
Звуком плачет и грустит,
Камни слышат этот стон.

Старый-старый саксофон,
Пожелтевший нотный лист,
Ты ведь тоже видишь сон,
Как и твой седой артист.

Фраки, смокинги, цветы,
Крики "Браво!" и "На Бис!",
Как тебя до хрипоты
Надрывал саксофонист.

А потом по кабакам
Вас в ночи возил таксист,
Но играли вы и там,
Ведь артист - везде артист.

А теперь, под занавес,
Ваш подмосток - тротуар,
И с тобой, наперевес,
Музыкант будил бульвар.

Твой стареющий металл
Он дыханьем оживил
И на улице играл,
Словно вновь на сцене был.

Музыкант на мостовой -
Шляпа черная лежит -
Инструмент ласкает свой,
Людям душу бередит...

*****


"10" (ПОСЛАНИЕ С ГОРЫ).

Где царство смерти - там и тление, и кровь,
Огонь и сера с язвой моровой…
Я это снова проживаю вновь и вновь
На тонкой грани в этот час ночной.

Что человек? Да суета сует!
Политиканство - это матерь войн,
Интриги, алчность да обман побед,
Погоня за пленительной звездой.

На чем построено любое государство? -
На трупах, что фундаментом лежат
С тех войн за независимость, за братство
Иль за алмазы в несколько карат.

Скажите - я прошу! - где благоденствие,
Где мир без скорби и забот?
Теперь вокруг одно сплошное бедствие!
Я вижу ада приоткрытый рот.

Кто победит в еще одной войне?
Кто победитель? Радость где его?
Быть может, матери с морщиной на челе,
Что у могил детей с глазами, как стекло.

Иль беженцы бескровные, хладные,
С детишками своими на руках
Возвеселятся той победе, и больные
Сгребут в мешок оставшийся свой прах.

Так для кого тогда победа, для России?
Что есть для вас Россия, что народ?
Ответьте нам, которые спросили
Тех, кто (на)вверху принял решение на ввод.

Меч вынимать из ножен, не умея
Как должно защищаться и щитом,
То - преступленье, я так это разумею,
Страну обвить всю траурным венком.

Не надо нам ни капли обещаний!
Не лгите – главное – себе! Ведь правда в том,
Что, если лжем себе – то в наказанье
Не видим уважение ни в ком!

Те миллионы, что в предвыборной агонии
Вы тратите на имидж для туза,
Покажут после: сможете ль спокойно
Смотреть народу нищему в глаза.

Тем старикам - и ветеранам в том числе -
Что верят в миф про ограниченный бюджет,
На инвалидках, в гнусной конуре
Теперь неймут и денег на обед.

Тем привокзальным, переходным людям,
Обманутым своею нищетой,
Неужто стыдно вам тогда не будет,
Когда они своею щетиной,
Своею грязью, даже перегаром,
Попросят вас протянутой рукой,
Чтоб вы подали то, что просто даром
Принадлежит им, а не грошик золотой?

Я не хочу стихами больше обличать
Все, что пропущено, у совести спросите!
Мне б так хотелось вас зауважать,
Но не могу пока! За что прошу: простите!

*****

"11" (ПОД АТАГАМИ).

Под Атагами, под Атагами
Мы месим глину под сапогами.
Нам генералы почти, как боги!
Все ничего бы, да плохо – ноги!

Не заживают, гноятся раны.
Ведь сыро нынче, дожди-туманы
Вскрывают тропы, снега съедая,
Весна приходит. Она такая.

И ей неважно, что трудно будет,
Что снова горы стрельба разбудит,
Что обнажает врагу дороги,
Кому-то время, кому - итоги.

У нас – предгорье. Темнеет рано,
Да воздух, правда, от гари странный.
Пусть ноги плохи, да мы не ропщем!
А так – нормально! Терпимо, в-общем.

Под Атагами, под Атагами
Не бросят наши, придут за нами!
И все нормально, сгодится в-целом.
И шут с ногами! Лишь были б целы!

[Окси]

Исмагилов Владислав
Числа. 3
Сборник стихов:
Годы событий: 1986-2001


КАНДАГАРЦАМ.

Регистан, Ариана и Черная площадь,
ГСМ, Элеватор и с пушками дом,
Наганханский изгиб, беспокойные ночи,
Я ничуть не жалею, что с вами знаком!

Аргандаб, Деходжа и кишлачная зона,
Этот мрачный тоннель из сожженой брони…
Там с металлом, которым ты был нашпигован,
Мы с тобой, Кандагар! Хоть давно и ушли...

До сих пор я крадусь по опасной зеленке,
И в пустыне ищу каравана огни,
Вновь я мчусь по твоей Кандагарской бетонке
И гляжу сквозь тебя с запыленной брони.

Кандагарцы, братва, я по вам так скучаю!
Вы ведь все, что осталось из лучших тех лет!
С фотокарточек ваши глаза я читаю
И, как прежде, иду вслед за вами во след.

*****

ЧУЖОЙ.

Он по улице шел, не по моде одет,
Изучающий взгляд из-под темных бровей.
Он как-будто бы здесь и как-будто и нет,
Средь своих он казался чужим для людей.

Он был прям и, быть может, немного горяч,
Молчаливым, с печалью тоски,
Будто в сердце его поселился палач
И снутри разрывал на куски.

Он смотрел на огни разноцветных реклам
И в себя уходил на часы.
Он больной? - Не пугайтесь! - отвечу я вам.
Просто он не вернулся с войны.

Он какой-то чудной и, наверное, псих! -
Со спины его шепотом режут.
Он вернулся как-будто чужим для своих,
Ни к друзьям, ни к врагам, где-то - между.

Он не может понять, как здесь люди живут,
Без войны тут шагают по трупам,
Из-за денег и юбок воруют и лгут,
Лучший друг превращается в Брута.

Сколько тех, кто не смог возвратиться домой,
Хоть вернулись, оставшись в живых,
И, сошедши с тропы в незаконченный бой,
Превратились в своих для чужих.

Он, как все, ежедневно с работы домой,
Виноватый за все без вины,
Коли встретишь его - не суди за спиной.
Он еще не вернулся с войны...

*****

КРАЙНИЙ.

Мне этот крайний рейд-полет
Надолго память сбережет,
Высокогорье, и под 30 за плечами.
Ясна задача - мы летим!
Афган, прощай, Афган, прости!
На всякий случай - мы почти под облаками.

Мне говорил тогда Бархан:
- Ты завтра в выход? Зря, братан!
Не искушай судьбу! Она - пиковый туз!
Пришла замена - пусть идет,
Свое отбегал весь наш взвод,
К тому же нам вот-вот с тобой домой в Союз.

Оно, конечно же, и так,
Но я пошел, ну вот дурак!
Бачата, стой! Успеешь в бой. К чему 200-й?
Да разве мог я отказать,
Раз было нужно воевать?
И без приказа попросил летеха ротный.

И вот нас группа дембелей,
Мы посильней, мы поумней,
Свой крайний выход совершаем к Хайракоту.
Там моджахеды вьют гнездо,
И нам задание дано
Разворошить его. Такая вот работа.

Ну, вот и время. Все, пошли!
На точку выйдем, сообщим.
Эх, все Святые, наши души сохраните!
Нас две "восьмерки" вдаль несут,
И "крокодилы" где-то тут
Осуществляют огневое нам прикрытье.

Мы вышли в заданный квадрат
И нарвались на стингера,
Но наш пилот вертушку все же посадил,
За нами следущий, дымясь,
На борт на правый завалясь,
К арыку медленно, но верно бороздил.

Мне повезло, я был живой,
С разбитой, правда, головой,
Из загоравшихся бортов ребят тащили.
Бархан накаркал, точно, мне,
Мы оказалися в котле,
Над нами Аисты, как коршуны, кружили.
И тут такое началось!
Как-будто небо взорвалось,
Но мы с трудом все ж вкруговую залегаем,
Уже все ранены у нас.
Решаем так: коль через час
Не будет наших, то гранаты подрываем.

Но наши шли, от солнца шли,
И с высоты нас засекли,
А "духи" лупят так со скал, насели прочно.
Ведущий грамотно идет,
Тот, ноль-одиннадцатый борт,
Его узнал я. Значит, вытащат нас точно!

Я говорю вам без прикрас,
Что Николай - из асов ас! -
Скольких солдат он матерям вернул живыми,
Одним бортом нас всех поднял,
По самолетному взлетал,
Эх, Николай! Тебя послали к нам Святые.

Как только мы оторвались,
Тут "крокодилы" дождались
И отработали по "духам" весь БК.
Домой на базу мы идем,
А позже тот укреп-район
С Союза "Тушки" отбомбили свысока.

Вот так мой кончился поход.
Ну, отлежался - то не в счет!
Борт со "Скобы" соседской довезет в Кабул.
Попал под снайпера Бархан,
Его забрал на днях "Тюльпан",
Сберег свой дембель, а судьбу не обманул.


В салоне хмурый и хмельной
Сижу, как-будто неживой,
Еще свежи объятья Батины, прощанье…
И вот на высоте домой
Несет "горбатый" наш родной.
Прощай, Афган! А, впрочем, может, до свиданья...

*****

120. КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК.
(Посвящено неизвестному капитану, освобожденному из плена).

Я, как загнанный хищник, я пойман в капкан,
Я не смог умереть без приказа,
Я для "духов" обычный неверный шайтан,
Для себя же я - пленник Kавказа.

Здесь, в зиндане, темно, ноют раны давно,
Очень сыро и холодно телу.
В аккурат через час бить опять будут нас
И под ноги стрелять. Надоело!

Но надежда - не грех. Ее искры горят.
Пусть - в плену, но меня не убили,
Как контрактников двух, из Поволжья ребят,
Тех, что с боя меня выносили.

Пусть голодный и злой, но я все же живой,
Пусть от сырости раны загнили.
"Духи" сделали ход, нынче слово за мной
И я сделаю, как нас учили.

Сам себя по щекам я хлестал иногда,
Прогоняя минутную слабость.
Крепче дух! Ведь оружьем со мною всегда
Моя честь, моя Вера осталась!

Им ее не отнять, им меня не сломать,
Я добавлю еще и уменье,
Подготовлю момент, затаюсь, буду ждать,
Чтоб устроить потом представленье.

Черт возьми! - думал я. - Я ж Толстого читал,
Про кавказского пленника повесть.
Разве думал тогда, разве я ожидал
У своей судьбы с Жилинской схожесть?

Каждый раз, когда люк открывался в зиндан,
Не скривлю: было страшно, боялся.
Думал я: Вот и час твой пришел, капитан!
Но тем страхом я и укреплялся.

По два раза на дню меня били кнутом,
А в довесок, чтоб вновь не сбежал,
Один "дух" мне в подошвы да конским власом,
Видно, сволочь, Лескова читал.

На цементе насечек - 120 полос.
Это столько уже я в плену.
В луже видел себя, как я сильно зарос.
Рассмеялся. Чему? - не пойму.

И однажды услышал в округе стрельбу,
Крики, стоны, симфонию боя.
Это наши добрались до базы Абу.
Я кричал им, орал под землею.

Я себя заставлял: Ты ползи, капитан!
Ты же слышишь, что кончился бой!
И открылся тут люк в мой холодный зиндан:
- Мы свои! Мы, браток, за тобой!

Эти сто двадцать дней и сто двадцать ночей
В моей жизни, наверно, за треть.
Но я выдержал плен, не стыжусь я людей.
Им в глаза мне не стыдно смотреть.

[Окси]

Другу

Сейчас один. И темнота.
Душа свисает через раны…
И где-то меж я снова пан
Или пропал… Не все же паны…

Один сейчас. Разрезан мрак.
Как больно, Господи, до сердца,
Рождаться заново, вот так
Мне в этот мир, да не младенцем.

Тоннеля свет… Он был иль нет?
Иль это свет любви твоей,
Иль это в хирургии бред
Под сводом вспыхнувших огней?

Опять, как будто бой, тот бой,
Что на куски мое рвет тело…
Но я живой, живой, живой!
И в этом, в общем-то, и дело.

Былое - сгустками на дно,
И сплюну сгустки с кровью, возле.
Ведь важно то, что было "до"…
Оно определяет "после".

Коль след Господь мой не замел,
В сердцах не стерся отпечаток,
Знать - не успел, знать - не дошел…
И снова я всего зачаток.

Она… они… она о них…
Жена моя, друзья мои…
И "я" - уже такого нет…
Жива душа - ожило тело.
Есть "МЫ" теперь, с рожденьем в свет.
И в этом, в общем-то, и дело!

[Окси]

Письмо с войны

Прошу тебя, ты вспомни обо мне!
Уже погашен свет в твоем окне.
И в самом сладком, романтичном сне
Прошу тебя, ты вспомни обо мне!

Лишь только солнышка покажется алмаз,
И жизнь ночная улетит в небытие,
С теплом лучей, касающихся глаз,
Прошу тебя, ты вспомни обо мне!

Когда уложишь малыша в кроватку спать
И вновь останешься с собой наедине,
Пусть будет музыка тихонечко играть,
Прошу тебя, ты вспомни обо мне!

А если праздник в твои двери постучал,
Веселье шумное разбавится в вине,
То в тот момент, подняв с вином бокал,
Прошу тебя, ты вспомни обо мне!

Прошу тебя, ты вспомни обо мне!
Я то почувствую и в стуже, и в огне,
В печали, радости и - не дай Бог! - в беде.
Прошу тебя, ты помни обо мне!

*****
Передай мне весточку с дождем,
Обними меня шумом листьев,
Поцелуй мне пришли с ручейком,
И коснись меня ветра кистью.