Михаил Михайлов. Альбом "Подснежник на бруствере"

ТЫ МЕНЯ ПОСКОРЕЕ ПРОЩАЙ.

Ты меня поскорее прощай,
Может, завтра тебя я покину.
Я оставлю тебя невзначай,
Если метко мне выстрелят в спину.
Это будет на южной земле
Или, может, в соседнем подъезде.
Я уйду, но грехи и позлей
Ты прости мне, покуда мы вместе.
Кружит вальсом, кружит как когда-то,
Вьюжит осень листьями и хлопьями зима.
В этой жизни буду лишь солдатом,
В остальных - решай сама.

Развелось по стране подлецов,
Шалых денег, трибун и парадов.
Я под маскою прячу лицо,
Мне про Родину громко не надо.
Посылает нас Родина-мать
К черту в зубы, а после – подальше.
О погибших своих помолчать
Я могу и без траурных маршей.
Кружит вальсом, кружит как когда-то,
Вьюжит осень листьями и хлопьями зима.
В этой жизни буду лишь солдатом,
В остальных - решай сама.

Ты меня поскорее прощай,
Только, знаешь, не будем прощаться.
Даже если шагну через край.
Буду в сны я твои возвращаться.
И, пожалуй, не ставь мне свечу.
Исцелую твои я запястья.
Но тебе никогда не прощу
Нежных строк из возможного счастья.
Кружит вальсом, кружит как когда-то,
Вьюжит осень листьями и хлопьями зима.
В этой жизни буду лишь солдатом,
В остальных - решай сама.
В этой жизни буду лишь солдатом,
В остальных - решай сама.

ДЕВОЧКА С ОЛЕНЬИМИ ГЛАЗАМИ.

Это всё, конечно же, приснилось,
Плод больной моих солдатских дней.
Видно, что-то в воздухе носилось,
И тепла, тепла хотелось мне.
Ты пришла, когда меж небесами
И землёю что-то там сошлось -
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.

Ничего мне от тебя не надо.
Выбрано и прожито давно...
Ты не бойся пристального взгляда,
Я смотрю вчерашнее кино.
Всё в ней просто, скажете вы сами.
Просто всё, а сердце-то зашлось -
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.

Знаешь, помню госпиталь в Кабуле,
Тишь цивильных солнечных огней,
Где меня в Союз чуть не вернули,
Обещая долгий отдых мне.
И тогда такая же бинтами
Пеленала так, что боже мой...
Девочка с оленьими глазами
И весёлой рыжею копной.
Девочка с оленьими глазами
И весёлой рыжею копной.

Это всё пригрезилось, приснилось,
Плод больной моих солдатских дней.
Видно, что-то в воздухе носилось,
И тепла, тепла хотелось мне.
Ты пришла, когда меж небесами
И землёю что-то там сошлось -
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.
Девочка с оленьими глазами
И копной каштановых волос.

ОДИНЦОВСКИЙ МАЛЬЧИШКА.

Одинцовский мальчишка остался в горах
Молодой, оборвавшейся песней,
И летит к нему мать на военных бортах,
Чтоб побыть хоть немного, но вместе.
Там друзья, там его шаг последний земной,
Путь с вершины к небесному храму,
И надежда его, что страна за спиной,
И последнее - шёпотом - "Мама!"
Это боль, это память твоя и моя.
Пусть страшатся враги, цепенея,
Потому что политая кровью земля
Стала ближе теперь и роднее.

Здесь повыше к Христу пограничный народ
Чем в обыденной жизни равнинной.
И оставил сошедший с небес вертолёт
Православного в мире орлином.
Он крестом осенял весь аргунский приют
Наших душ на Кровавом на Спасе,
До седьмого до пота, так что праведный труд
Проступил белой солью на рясе.
Чтоб твердынею память твоя и моя.
Чтоб страшились враги, цепенея,
Потому что политая кровью земля
Стала ближе теперь и роднее.

Разомкнутся вершины, коль будет тесно
Пограничным Голицынским братьям.
Здесь без пыли встречают, как заведено,
И победу свою, и распятье.
А потребует жизнь - станет круглой земля,
Даже там, где угрюмые скалы,
И подставит плечо твой собрат и земляк,
Если трудно родимому стало.
Это боль, это память твоя и моя.
Пусть страшатся враги, цепенея,
Потому что политая кровью земля
Стала ближе теперь и роднее.
Одинцовский мальчишка остался в горах
Молодой, оборвавшейся песней...

АРГУНСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ.

Целый день чему-то улыбаюсь,
И не злят ни слякоть, ни туман.
Я с поста, палатка, словно парус.
Согревают печка и обман, твой смешной обман.
В ту ночь сказала, что приятель я, и только, а до прочего нет дела.
Конечно, ты была права, и я сомнениям подняться не давал.
Но почему же дрогнула рука, когда мою нечаянно задела?
Забытой гасла сигарета, и предательски кончались вдруг слова.
Над Аргуном распахнулись горы.
Над палаткой стелется дымок.
Пусть теперь увидимся не скоро,
До последней чёрточки сберёг, я тебя сберёг.
Влюбился и вгляделся так, что с головы до ног тебя запомнил всю я,
Твою под тоненькою маечкой волнующую маленькую грудь,
Глаза и губы, и ключицы, так что кажется - коль руку протяну я,
Смогу дотронуться, и очень, знаешь, хочется мне руку протянуть.
В этих вот отеческих пределах
Раз бы взять с собой на высоту,
Обернуть тебя тулупом белым,
Окунуть в земную красоту...
А может, в памятную ночь меня и правда пригласила за стихами,
Чтоб рассказать мне про обиды распушистого ленивого кота,
Чтоб скоротались три часа, и не проспать, а поутру уехать к маме,
И я придумал это всё, и пусть, ведь право же, неплохо накатал...
Целый день чему-то улыбаюсь,
Целый день...

СТРАДАНИЯ.

Их увидел, и страдаю я безвинно
О хорошенькой, присевшей у плетня.
Губки цвета поспевающей малины,
И сгубили, ох, сгубили вы меня.
Губки цвета поспевающей малины,
И сгубили, ох, сгубили вы его.

Познакомились, зовут её Валюшей.
Лебедь белая, повсюду хороша.
Улыбнётся, завораживая душу,
Алой зорькой занимается душа.
Улыбнётся, завораживая душу,
Алой зорькой занимается душа.

Но со мною Валя мучится от скуки,
Это ж, братцы, при любви нехорошо.
С ней немеют и не слушаются руки,
Слабь в ногах, а то бы к фельдшеру пошёл.
С ней немеют и не слушаются руки,
Ну и ну, ты лучше б к доктору сходил!

И тогда решил я налысо побриться,
И, не пробуя, малину губ примять,
Из села ушёл на дальнюю границу,
Свой мужской ушёл характер закалять.
Из села ушёл на дальнюю границу,
Мужчина, ушёл характер закалять.

И теперь тому, в ком помыслы нечисты
Я командую: "Стоять!", потом: "Ложись!"
Отрабатываю на контрабандистах
Романтическую будущую жизнь.
Отрабатывает на контрабандистах
И решительность, и будущий успех.

Но с Валюшей всё такое невозможно.
А охальник если, то охолонись.
Даже в мыслях я целую осторожно
Цвет малиновый, а ниже губ - ни-ни.
Даже в мыслях он целует осторожно
Цвет малиновый, а ниже губ - ни-ни.

А недавно грубый мой сосед Мыкола
Отписал, мол, с Валькой у меня облом.
К ней приклеился бесстыжий и весёлый,
Перспективный и здоровый агроном.
К ней приклеился бесстыжий и весёлый,
Так что, парень, воду-то сливай.

Со здоровьем, братцы, я и сам не промах,
Нынче пачками лазутчиков сдаю,
Но увижу губ её девичьих сполох,
Снова как парализованный стою.
Но увидит губ её девичьих сполох, ох,
Снова как парализованный стоит.

Он, конечно, про любовь наврал Валюшке,
И, наверное, от службы откосил.
Хорошо сказал поэт великий Пушкин:
"Меньше бабу ты люби, и будешь мил."
Как говаривал поэт великий Пушкин:
"Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей."

Всё равно робяты затыкают уши,
Как пою перед командою "отбой":
"Выходила на берег Валюша,
На высокий берег на крутой!"
Что же ты наделала, деваха,
Парень вовсе разум потерял.

Их увидел, и страдаю я безвинно
О хорошенькой, присевшей у плетня.
Губки цвета поспевающей малины,
Да только сладость ягод тех не для меня.
Губки цвета поспевающей малины,
Да только сладость ягод тех не для него.
Облом...

НОЧЬ СВЕТЛА.

А за окном горят огни,
Во мраке свет фонарных просек.
Мы у окна стоим одни,
А где-то рядом бродит осень.
Весь мир задумчиво молчит,
Ночь тишиною землю поит,
Но только мистикой в ночи
Вдруг у подъезда застучит
Знаменьем расставанья поезд.
Повелось, уж так по жизни повелось,
Что поездам принадлежу, самолётам, кораблям.
Всё же ось, здесь моя земная ось,
Ты моя родная ось, вокруг которой вертится земля.

Дорог, протоптанных войной,
На век мой хватит, и озона
Застав и дальних гарнизонов
Ещё останется с лихвой.
Куда б ни занесло меня,
Твои повсюду отраженья,
Меня преследуют, пьяня,
Во всех, кто порознь, храня,
Твои черты, твои движенья.
Повелось, уж так по службе повелось,
Что поездам принадлежу, самолётам, кораблям.
Всё же ось, здесь моя земная ось,
Ты моя родная ось, вокруг которой вертится земля.

Когда миры слетают с крыш,
Ты с вечностью играешь в прятки,
Как будто с той войны не спишь
У детской маленькой кроватки.
А за окном горят огни,
Во мраке свет фонарных просек.
Мы у окна стоим одни,
А ты, рассвет, повремени,
В нас незаметно входит осень.
Повелось, уж так по жизни повелось,
Что поездам принадлежу, самолётам, кораблям.
Всё же ось, здесь моя земная ось,
Ты моя родная ось, вокруг которой вертится земля.

ДОРОГА ДОМОЙ.

Дорога серая становится у горизонта голубой,
Но там она не остановится, она кончается тобой.
Ладонями твоими нежными и теплой глубиною глаз,
И прядью темною небрежною, под суетой горячих ласк.
И вновь ослепнут звезды блёклые, как в утро памятного дня,
Когда щекой коснувшись мокрою, поцеловала ты меня.
И снова к нам наш день вернётся, взблеснув рассветом чистых рощ.
И снова солнце улыбнется, просохнет расставанья дождь.
Дорога серая становится у горизонта голубой.
Но там она не остановится, она кончается тобой.
Она кончается тобой, она кончается тобой.

ДОБРЫЙ ДЕМБЕЛЬ.

Добрый дембель на поезде ехал,
Под вагоном стучался вальсок.
Весь вагон надрывался от смеха,
И с листка на листок адресок.
Мотыльком по девчонкам, а дембель
Был одною из них потрясён,
С ней сошёл на перрон, перед этим купив
Знатных яблок на целый вагон,
На все свои деньги, эх, яблок на целый вагон.

Незнакомый шальной полустанок
По дороге в огромную жизнь.
И любили по-бунински странно,
До утра, так, что только держись.
За два года, за свадьбу Наташки
Эта ночь расплатилась сполна.
А проснулся, когда от неё ни следа,
Лишь цветная заколка одна,
Ни имя, ни адрес, эх, цветная заколка одна.

Что ж, печалиться стоит едва ли,
Взять на память и мчаться домой.
Лишь вчера стариком называли,
Нынче дембель опять молодой.
Сколько их, потрясающих женщин,
В новой солнечной жизни грядёт,
Что за службой придёт. Прямо сердце поёт,
Как он лихо теперь заживёт.
Сердце поёт, эх, как лихо теперь заживёт.

Только город почти не заметил,
Что два года провёл без него.
Он вернулся, с друзьями отметил,
Набежало дождей и снегов.
И немного, конечно же, солнца,
Ведь земному без солнца никак.
Но взлетел, как Икар, выпить жаркий нектар,
Заключив замечательный брак,
На небесах, эх, заключив замечательный брак.

Пролетело годков, подустало
Солнце греть, да и он подустал.
Незнакомый шальной полустанок
Для него главной станцией стал,
Где без зависти и без обмана,
Без корысти, без пафоса слов,
Без обнов и рогов, без дождей и снегов,
Безоглядно царила любовь,
Ночку одну, эх, безоглядно царила любовь.
А где-то новый дембель на поезде едет,
Под вагоном стучался вальсок.

ПОДСНЕЖНИК НА БРУСТВЕРЕ.

Когда носил я с буквами погоны
Далёкой вдохновенною весной,
Вгрызался в грунт промёрзлый полигонов,
Благословляя полный профиль мой,
Окоп согрел меня в ученьях этих вешних.
Подняв же тяжкий грунт, похожий на скалу,
Увидел чудом выживший подснежник,
Мостившийся на бруствере в углу.
В годах моих прежних, где юность бессрочна,
Где чище, честней и добрей,
Остался подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.
Остался подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.

Менялись, вспыхнув, звёзды на погонах,
Но часто тот окопчик вспоминал,
Когда, сцепивши зубы, оборону,
Жизнь заставляла занимать меня.
Отдохновеньем от моих забот безбрежных,
Пробивши корку льда стремлением к теплу,
Вернулась ты, мой маленький подснежник,
Забравшись в кресло в комнатном углу.
Из лет моих прежних, где юность бессрочна,
Где чище, честней и добрей,
Вернулся подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.
Вернулся подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.

Пускай хочу согреть тебя в ладони -
В сторонке ты, и я не прикоснусь.
Мои плоды вот-вот морозец тронет,
Не может осень отогреть весну.
Сорвать бы... Но бегу от этих мыслей грешных,
Ведь баночная жизнь цветочная мрачна.
Мой чистоглазый маленький подснежник
Корнями врос в другие времена.
И что же? Конечно, мне нужен и очень,
Вблизи недоступной видней,
Ранимый подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.
Ранимый подснежник, случайный цветочек
На бруствере жизни моей.

ЛЕЙТЕНАНТ.

Он касался её губами,
Словно выпить хотел до дна
Очень маленькими глотками.
Замирала струной она.
В ней любил любую бороздку,
Но шатало и без вина,
Если видел её походку,
Упакованную в джинах.

Лейтенантскую жажду женщин,
Нерастраченный пыл казарм
Он отдал ей при первой же встрече,
Заглянувши в её глаза.
Через месяц - конец корриде.
Был сначала мило смешон,
А потом он её обидел,
Не простившись даже, ушёл.

"Что слова? - думал он, - помеха
Для неё и сплошной обман."
Лейтенант на войну уехал,
На границу, в Таджикистан.
Где, в краю у горного солнца,
Посреди беды и тревог,
Лейтенант в усы усмехнётся,
Вспомнив пластику дивных ног.

Чтоб её лицо и походка
Не достались пустым словам,
Он ей писем не слал, а фотку
Он не смог обнаружить сам,
Ни в одном из её альбомов
Не нашёл родную свою,
Где бы в грации столь знакомой
Оживала душа её.

Он погиб без затей, на мине
Подорвавшись у козьих троп.
Что нашли, собрали в ложбине,
Запаяли в цинковый гроб.
Основное про звёздного принца
Лишь тогда узнала она
И в ему приглянувшихся джинсах
Заявилась на похоронах.

Жизнь педалями крутит. Встала
Наша девочка под венец.
Муж, конечно же, славный малый
И её малышу отец.
Только часто гуляет аллейкой,
Где ей чудится - смерти нет,
Лейтенант сидит на скамейке
И, любуясь, глядит ей вслед.

Он касался её губами,
Словно выпить хотел до дна
Очень маленькими глотками.
Замирала струной она.
В ней любил любую бороздку,
Но шатало и без вина,
Если видел её походку,
Упакованную в джинах.

АХ, СПАСИБО, АННА АХМАТОВА.

Мы на кухне с училкою бывшей
Развели разговоры за жизнь.
Говорим, поднимаясь всё выше и выше,
И летим, хоть за звёзды держись,
О поэзии века двадцатого,
А заветные грёзы меж строк...
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За уютный такой вечерок.
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За уютный такой вечерок.

Было время, творения Ваши
Переписывал я от руки.
Позаимствовать Ваше хотелось бесстрашие,
И свечей, и любви, и тоски.
А теперь, со своими заплатами,
Пьём какаву свою не спеша...
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За ночной разговор по душам.
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За ночной разговор по душам.

А ещё был денёчек отличный,
Просто в юность билет раздобыл,
Томик Ваш, как товар, как товар заграничный,
Я в Шинданте за чеки купил.
Нынче ж томик - как повод порадовать,
Чтоб соседку мою расспросить...
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За негромкие эти часы.
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За негромкие эти часы.

И училка студенткою ночи
Проводила у книг дорогих,
Молодыми ночами из редких источников
Постигая таинственный стих.
Что искало в мучениях адовых,
Нас на старенькой кухне нашло...
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За нежданное это тепло.
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За нежданное это тепло.

Наше время стихов не умножит,
Как трагичные Ваши года.
Но училка на Вас чем-то очень похожа,
Поэтична, печально-горда.
Вечер дальше пасьянсы раскладывал.
Не дано им совпасть, и не жаль...
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За домашнюю эту печаль.
Ах, спасибо вам, Анна Ахматова,
За домашнюю эту печаль.

ЗИМНЕЕ СОЛНЫШКО.

Здравствуй, солнце зимнее моё.
Разгорнуло нынче облака.
И теперь сквозь белое быльё
Смотришь на меня издалека.
Серебром мерцает снег простой
И поёт - не надо соловьёв.
А согреешь - разольётся слёзною водой,
Ну, здравствуй, солнце зимнее моё.
Ой, на небо-небушко,
Словно бы за хлебушком,
Выскочило ты на пять минут.

Искоса ты смотришь на меня
И не согреваешь - ну и пусть.
Света твоего ведь не отнять,
И мою нечаянную грусть.
Я тебе её не возвращу,
Пусть не тает нам с тобой вдвоём,
И один в охотку, словно школьник, погрущу.
Ну, здравствуй, солнце зимнее моё.
Ой, на небо-небушко,
Словно бы за хлебушком,
Выскочило ты на пять минут.

Возвращу улыбку, милый друг.
Словно птаху, отогрею стих,
Отдышу и выпущу из рук,
Пусть поёт и радует других.
Виноват, что хмурится зима,
Что замёрзло, впрочем, ё-моё,
Пускай не может получиться наш с тобой роман,
Ты только здравствуй, солнышко моё!
Ой, ой, на небо-небушко,
Словно бы за хлебушком,
Выскочило ты на пять минут.

ФЕВРАЛЬ - НАЧАЛО МАРТА.

Необычайно тёплым
Нынче пришёл февраль
Мокрыми стали стёкла,
И в зеркалах асфальт,
Только вот ветки голы.
Так что же торопит нас?
Взрослые детки в школу
Топают в старший класс.
Но я прикоснусь к ладони твоей и прижмусь к волосам.
Слышишь, бьются в груди, ветром полны, алые паруса.
Слышишь, мы бы могли, вместе могли взвиться под небеса,
Только после февральских окон грядёт мороз.

Словно весенний город.
Дни как ручьи бегут.
Я улетаю в горы,
Ты остаёшься тут.
Это со мною было,
Прошлых надежд дурман
Молодость возвратила,
А за окном - зима.
Но я прикоснусь к ладони твоей и прижмусь к волосам.
Слышишь, бьются в груди, ветром полны, алые паруса.
Слышишь, мы бы могли, вместе могли взвиться под небеса,
Только после февральских окон грядёт мороз.

Всё же порой сквозь тучи
Солнце на нас глядит.
Может, мгновений лучших
Нет уже впереди.
Необычайно тёплым
Выдался наш февраль.
Мокрые даже стёкла,
Словно чего-то жаль.
Но я прикоснусь к ладони твоей и прижмусь к волосам.
Слышишь, бьются в груди, ветром полны, алые паруса.
Слышишь, мы бы могли, вместе могли взвиться под небеса,
Всё же даже начало марта - уже весна.
Слышишь, даже начало марта - уже весна.
Ты слышишь, даже начало марта - уже весна.
Начало марта - уже весна.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ.

И будешь сед уже, а в них,
В ладонях крохотных утонешь,
Когда седин, седин твоих,
Коснутся мамины ладони.
Помню, поёт колыбельную мама.
Мир малышов чист и лучист.
Возле неё, как под сводами храма,
Ясно и голос звучит.

А позади была война,
И нам не повстречаться с дедом.
И голодна была страна,
Но я ещё не знал об этом.
Помню, поёт колыбельную мама.
Мир малышов чист и лучист.
Возле неё, как под сводами храма,
Ясно и сердце звучит.

Года от этих дней бегут.
Пою своим детишкам славным.
Свои война, любовь и труд,
Но в день последний, самый главный,
Вспомню, поёт колыбельную мама.
Мир малышов чист и лучист.
Возле неё, как под сводами храма,
Ясно и сердце звучит.

Великой песней матерей
Живёт кружение планеты.
В тебе и в дочери моей
Звучит оркестр любви и света.
Слышишь, поёт колыбельную мама.
Мир малышов чист и лучист.
Возле неё, как под сводами храма,
Ясно и сердце звучит.

Благодарю Татьяну из Краснодара, приславшую нам тексты этих песен.



Rambler's Top100