Творчество Павла Попова


Попов Павел Адольфович родился 4 октября 1963 г. в г. Перми.
Детство провёл в сельской местности Тюменской области, учился в средней школе г. Ялуторовска, окончил музыкальную школу по классу «скрипка» и поступил в Уссурийское Суворовское военное училище в 1979 г.
Прослужил в рядах ВС СССР и ВС РФ до 2000 года, службу закончил в г. Красноярске в звании «подполковник». Имеет опыт боевых действий, инструктор горной подготовки, горнолыжник, парашютист, любитель сплава на байдарках, катамаранах и плотах.

* * *

И вновь бегу я с автоматом за спиной
В пропахшей пылью и потом гимнастёрке,
Чтоб где-то после повести мог за собой
Своих «орлов», таких, как Вася Тёркин.

Я жизни этой беспокойство выбрал сам,
И не кляну я ни отца, ни мать,
Что не учили слепо верить чудесам,
За то, что не стремились удержать.

Я рвался жить, хотел я всё познать
И в жизни своей думал всё успеть,
Но ведь за это надо воевать,
И, если того нужно, – умереть!

Пускай другие любят и мечтают,
Пусть своё счастье в жизни познают,
Пускай живут, и многие не знают.
Что я им своё счастье отдаю.

Но ты не думай, что я отделён судьбою,
Что зло держу я на тебя и на других.
Мне главное – живёшь ты.
Бог с тобою, что это счастье было на двоих.

Я счастлив тем, что ты поёшь и плачешь,
Мечтаешь, думаешь, смеёшься и грустишь.
Есть жизнь на свете, мир, а это значит,
Что есть в моей профессии престиж.
 
ПОСВЯЩЕНИЕ МАМЕ.

Эту песню я услышал впервые,
Когда пела её над постелью мне мать.
Мирным небом дышала Россия,
И никто на земле не хотел умирать.

Песня детства летает в эфире,
Песню русскую слышу от дома вдали.
Нет прекрасней в этом суетном мире,
Чем далёкий кусочек родимой земли.

Над горами, где засели душманы,
Рассыпается звёздами лунная ночь,
И звучит в ней песня ласковой мамы.
Словно смерть от меня отогнать хочет прочь.

Верь мне, мама, я вдали от России
Вспоминаю просторные наши поля
И берёзки, такие родные,
И улыбку твою, дорогая моя.

РЕЗУЛЬТАТ СПОРА ОБ ИЖДИВЕНЦАХ.

Тесно, моей душе до боли тесно!
Честно, служили мы Отчизне честно!
Но кто сказал, что мы пропойцы и убийцы?
Что прячем от людей свои лица?

Что же вы так не любите нас, что же?
Боже, дай вам прозренье видеть тоже.
Что мы лишь там, где людям больно, где кровь и горе,
А вы с издёвочкой, довольны нашей долей!

Сколько, в Союзе бед жестоких сколько?
Только нет ни одной чужой нам, только!
Но вот когда мы своей грудью вас защищаем.
Мы тоже плачем, люди, друзей теряя!

Вольно, живёте вы на свете вольно!
Больно, когда вас бьют - вам очень больно!
Но мы всегда идём навстречу вашей боли.
Мы подставляем свои плечи под вашу долю!

ПОМИНАЛЬНАЯ.

Давайте, ребята, помянем друзей...
Наша память богата, забывать не смей.
Как нас выручали в тяжёлый час.
Как своими телами прикрывали нас.

Как нас выносили в крови из-под пуль,
Как пламя гасили, не бросив руль,
Горящим факелом срываясь с обрыва,
Нас с вами спасая от мощного взрыва.

Как нас вынося, подставляя бока,
«Восьмёрки» валились от пуль ДШК,
Как нас выручая, полковая сестричка
Свою кровь нам отдав, бледнела личиком.

Мы вспомним о тех, кто не добежал
До заветной скалы, СПСа, траншеи.
Мы вспомним о тех, кто к несчастию стал
Для «духа» в чалме удачной мишенью.

Что нам причиталось - кто взял на себя,
И жизнь нам досталась - им благодаря.
Поклонимся в пояс могилам друзей,
Наша память богата - забывать не смей!

* * *

Посвящение майору-афганцу Осадчему, погибшему от пули снайпера в марте 1995г. в г. Грозный.

Гитары звон и звон бокалов
И вновь «Шампанское» - рекой!
Мой друг, увы, как нужно мало,
Чтоб обрести в душе покой!
Чтобы забыть горечь утраты,
Чтоб заглушить потери боль.
Да, мы с тобою, друг, солдаты,
И наша жизнь - кровь, пот и соль!

Нам не хватало в этой жизни,
Да, право, и не говори.
Лишь благодарностей Отчизны,
Удач в карьере и любви.
Но, несмотря на эти муки,
Мы вновь с тобою в бой идём.
Дай, Бог, не помереть от скуки,
За это мы бокал нальём!

И пусть твердят нам с укоризной,
Что пьём, гуляем и поём.
Но мы - защитники Отчизны,
Что нам дают - то и берём.
И не хоромы, и не злато –
Лишь в благодарность будет нам
Могила русского солдата –
Песок и кровь напополам!

* * *

Глазами умершего соседа по койке в Кабульском госпитале.

Мы лежим по соседству, и не в силах подняться,
Друг на друга уставив тоскливые взоры.
Мне тоска гложет сердце, боль не может уняться,
И не в силах друг с другом вести разговоры.

Я его бы спросил: «Как тебя, брат, зовут?»
Он ответил бы мне, началась бы беседа.
Но на это нет сил, рот бинтами заткнут,
И о нём не сказал бы, что он непоседа.

Вот сестричка идёт, шприц огромный в руках:
В нос вставляет мне трубку противную очень.
Что поделать, ведь рот не откроешь пока,
Через шприц эту гадость мне есть нет уж мочи.

А сосед без еды, стонет каждую ночь –
Голова вся в бинтах, с животом ещё что-то.
Я поднёс бы воды, да не в силах помочь,
Да и поздно уже, ведь зовёт меня кто-то.
 
Перед входом стою в светлый радостный мир,
За спиной боль и скорбь и тревоги остались...
Я соседу свою лишь улыбку открыл,
И глаза с тихой грустью на нём задержались.

МОИ СНЫ.

Опять я вспоминаю по ночам
Ущелье, скалы, а внизу - бетонка.
И вновь с утра пораньше закричал
Старик-мулла пронзительно и звонко.

Ему в ущелье вторят ишаки,
Всю мусульманскую поднявши рать.
От криков этих загалдели кишлаки.
Лишь на заставе - тишь да благодать.

Разбросанным валяется бельё,
Тарелки, кружки грязные стоят.
Бойцы, не снявши снаряжение своё,
В обнимку с автоматами лежат.

Под утро лишь спустились они с гор,
Протопав двадцать с гаком километров,
Устав от ноши, продубев от ветров,
Но вновь не встретили нигде отпор.

Уж в пятый раз даёт бача наводку,
И в пятый раз осведомитель врёт назло.
И, стервенея, расслабляемся мы водкой,
Комбат вздыхает облегчённо: «Пронесло!»

Пред каждым выходом, как будто в гости к Богу,
Все фотографии и письма просмотрев,
Борис, мой ротный, в душе давя тревогу,
Прощальное письмо кладёт в карман на грех.

А я беру шлемак, простреленный душманом,
Когда средь ночи целился он в голову мою,
И в мыслях кланяюсь молитвам моей мамы
И вновь до трёх всё думаю, не сплю.

А в три мы снова, как по распорядку:
В броню, на выезд в горы засветло.
Весь день в поту и материмся мы украдкой,
И молимся, чтоб снова пронесло.

Уж в сотый раз я вижу этот сон.
Но нет в живых уж ротного – Бориса,
И не дошло прощальное письмо
До Лены, Любы, Иры и Ларисы.

И нет в живых ребят из группы боевой:
Зайдуллина, Сайдашева и Паши.
Нет Редкозубова и Волгина со мной,
И Абдуллаева в рядах уже нет наших.

А мне их лица видятся в ночи:
Пред выходом стоят в ряду едином.
Я за Саидашевым бегу во сне по минам
И тычет в бок супруга: «Не кричи!»

А я опять проснуться не могу:
Стараюсь оторвать сгоревшего стрелка
С сиденья раскалённого ЗУ,
Уж загорелась левая рука.

Навек видать назначено с тех пор,
Как в госпиталь попал я по весне,
Мне колесить по серпантинам гор
И пятитысячники покорять во сне.

И вспоминать Саланга белый снег.
Где я друзей оставил боевых.
Я помню их здоровых и живых.
Да по ущелию КАМАЗов быстрый бег.

И не сотрётся в памяти тот сон,
Как вопреки душманам и ветрам
Горнострелковый третий батальон
Навечно оседлал Саланг.

ПОСВЯЩЕНИЕ ПАВЛУ РЕДКОЗУБОВУ.

Тебе письмо пришло, мой друг,
Я распечатал, прочитал,
И сердце захлестнуло вдруг
От вести той, что в нём узнал.
Тебе любимая писала,
Что ты ей стал совсем не мил.
Что честно встречи ожидала,
Но чтоб теперь о том забыл.
 
Что она встретила другого.
Весёлого и озорного.
Он блещет, как Сократ, умом.
Красив, как древний Апполон.
С ним все девчонки с института
Не отказались бы дружить.
Её он ласкою опутал.
Помог он ей тебя забыть.

Забыть, как в школьной раздевалке
Поцеловались невзначай.
Как вместе на ночной рыбалке
Заваривали крепкий чай.
Забыть прощанье на вокзале
И клятвы верности в любви,
Тот поцелуй, тот крик глазами
И письма нежные твои.

Мой друг, ты не блистал умом
И красотой не отличался.
Но в тот момент, когда с врагом
Наедине ты оказался,
Ручаюсь, всех красивей был.
Когда ты в рост пошёл с гранатой.
Когда о всём ты позабыл,
Лишь долг свой помнил – долг солдата!

Я ей ответ пишу такой:
«Я Вас, увы, не уважаю,
Но Вам ответ я дам прямой,
Меня одобрит он, я знаю:
Ваш бывший друг к Вам не вернётся
И не посмотрит Вам в глаза.
Его постель – под жарким солнцем.
Его питьё – росы слеза.

И девушки с его деревни
Цветы к могиле поднесут.
Для Вас не будет это скверным,
Что Вас с собой не позовут.
Мне Вам совет давать – нет права.
Живите сами, как хотите,
Его измена не застала.
Письма он Вашего не видел».
 
* * *

Разговор бойца АТЦ с матерью в день отправки команды Красноярского АТЦ ФСБ РФ в Чечню осенью 1996г.

– Сынок, не надо воевать, – сказала мать, –
Ведь ты в Чечне в людей стреляешь, это верно?
Тебя учила я - любить, не убивать,
Ты матери наказ не выполняешь, это скверно.

Я в армию тебя отправила служить,
Но я хочу, чтоб ты вернулся невредимым.
Ты жизнью свое должен дорожить,
Не подчиняйся глупым командирам.

Им что, им лишь бы воевать да убивать,
Они за это деньги получают
И, невзирая на отца иль мать.
Стрелять в народ детишек обучают.

– Послушай, мам, я жил твоим умом,
Пока погон на плечи не надел.
А в армию пошёл я защищать свой дом,
У каждого на свете свой удел:

Кому-то золото лопатою грести
И дом свой по кусочкам продавать.
Кому-то службу ратную нести
И за других грехи чужие исправлять.

Ну почему мы бьёмся целый год
И вы нам пораженье приписали?
Да потому, что там воюет не народ,
Вы приезжайте, посмотрите сами.

Там доллары сражаются с рублями
И в этой битве всяк заработать хочет.
А чтоб «отмыться» тем, кто у руля –
Им командиров нужно опорочить.
 
Причём здесь взводный, ротный иль комбат?
Он также кормит вшей, что и солдаты.
Пред пулей все равны - полковник иль солдат,
И мы в развязывании войн не виноваты.

Какой же спрос к нам можно предъявлять
За то, что честно долг свой выполняем?
За интересы Родины идём мы воевать
И ваши интересы защищаем!

А вы опять на выборы плюёте.
Гордитесь тем, что не голосовали.
И от ответственности снова вы уйдёте:
Мол, мы глупцов во власть не выбирали.

Вы здесь, на Родине, плюёте в спины нам,
А ведь правителей вы сами выбирали.
Страну вы развалили по частям.
Не мы в Чечню вошли, вы нас туда загнали.

* * *

Прости, родная, если плачу по ночам,
Прослушав записи афганских песен.
Прости, быть может, я когда-то накричал
Или бываю иногда невесел.

Прости за боль, что ломится в висках
И не даёт порою разогнуться,
За шрамы на лице и за крутой мой нрав,
И что утрами не могу проснуться.

Прости за то, что по ночам кричу
Или не сплю до самого утра.
Прости за то, что про Афган молчу,
А рассказать тебе давно пора.

Но не могу, не нахожу тех слов.
Чтоб выразить все чувства, ощущенья.
Как объяснить тебе, чем пахнет кровь?
Как описать бессилия мученья?
 
Как выглядит сгоревший труп
Или разорванный в клочки товарищ,
Как защищает тебя телом друг
И как душа горит от пламени пожарищ?

Как объяснить тебе, что чувствовал тогда,
Когда очнулся в госпитальной койке,
И что в душе моей остались навсегда
Афганистана рваные осколки.

* * *

Красноярскому АТЦ ФСБ РФ, Жене Тимофееву и Сергею Корякову.

Мы вновь собрались у стола.
Поговорим о том, о сём.
Бутылку вскладчину и закуси на сдачу.
Ну, к чёрту, к лешему дела.
По кружкам спирта разольём
И первый тост поднимем за удачу.

Припев:
В кружку спирта мы нальём
И прикроем сухарём.
Рядышком положим сигарету.
Вспомним в Грозном мы дела.
Спиртом душу до бела
Ототрём – и хватит нам об этом.

Ну, по второй? Да что с тобой?
Быть может скоро снова в бой,
А ты нас в час веселья напрягаешь.
Не говори – удачи нет,
Ты в жизни свой оставил след
И что почём на свете – сам прекрасно знаешь!

Что не сбылось – видать не зря,
И чёрт с ним, проще говоря,
Лишь бы всегда удача нам катила.
Мы молча третий выпьем тост.
Четвёртый вслед ему за то,
Чтоб третий тост за нас когда-нибудь не пили.
 
* * *

Этой ночью мне приснилось,
Что давным-давно забылось:
Скалы чёрные, тропы горные.
И иду я с автоматом,
А за мной мои ребята:
Все понурые, лица хмурые...

Припев:
След в след, молча горы топчем...
На рассвете, чтоб не заметили.

Сердце бьётся от тревоги:
Вдруг засада по дороге?
Думы тяжкие... Пью из фляжки я.
В мышцах вечная усталость.
Ох, и служба нам досталась:
Вечно потная, горно-пехотная.

Вот на самом перевале
«Духов» мы почти достали:
Цель наводчику для вертолётчиков!
А они лететь не могут:
Выше нас лишь только Боги!
Рота горных стрелков – выше облаков!

«Духи» нас совсем не ждали.
Мы лежим на перевале:
Рассредоточились, сосредоточились!
Сверху бьём из пулемётов –
Настоящая работа:
Прямой наводкою в цель – короткими!

Вновь средь ночи просыпаюсь
И спросонья чертыхаюсь:
Болезнь заразная – память опасная!
Вот бы выкинуть кусочек,
Только сердце кровоточит:
Память-то одна, пей, браток, до дна!
 
* * *

Посвящение друзьям-парашютистам, погибшим 14.10.2003г. на аэродроме Красноярского РОСТО возле с. Шалинское.

Говорят, что мужчины не плачут.
Это враки, на самом деле.
Ведь на свете нельзя иначе!
Чтобы души не зачерствели,
Чтобы души всегда болели –
Им нужны непременно слёзы,
Чтоб оттаяли от мороза
И от чёрствости не почернели.

Оторвалась вертушка от земли,
Чуть-чуть подвисла и рванулась ввысь.
О, небо, мы заложники твои!
И снова для прыжка мы поднялись.

Какой восторг, и раскрывается душа,
Сроднившись с ветром, облаками, высотой!
Лишь остаётся сделать смелый шаг -
И мы опять в упругом воздухе с тобой.

Кто говорит, что воздух невесом?
Я на упругости его опять распят!
Парю, как птица, вверх задрав лицо,
И вижу, как друзья мои летят.

Схожденье, расхожденье, кувырок –
Такого не увидишь на земле!
«Медузу» вбок и купола рывок –
Вот миг, что сотни раз придёт во сне!..

...Писал я эти строки год назад,
Не зная, что судьба приговорит
Мне это над могилами сказать,
В последний путь друзей сопроводив.

Теперь же сны другие снятся мне,
И не про небо вовсе, а про то,
Как забрала земля друзей себе,
Могильной глиной подведя итог.

Анжела, Дима Женя, Саша, Костя,
Геннадий, Эля, Витя и Серёга...
Теперь легко к вам можно ездить в гости,
Ко всем вам лишь одна ведёт дорога...

Ну, что, Димон, сбылось твоё пророчество:
Лежать с Анжелой вместе вам пришлось.
Ты путь закончил свой не в одиночестве:
Смотри – вас сколько вместе собралось.

А нам осталась дорогая память -
На «видео» вживую вас смотреть
И вспоминать бессонными ночами
Да тихо песню бардовскую петь:

«Друзья уходят как-то невзначай.
Друзья уходят в прошлое, как в замять,
А мы смеёмся с новыми друзьями,
А старых вспоминаем по ночам...
А старых вспоминаем по ночам...»

* * *

Свистит врагом простреленная шина
И под откос опять летит машина,
А за рулём парнишка молодой.
Ему б с девчонкой милой целоваться,
Но на засаду вдруг пришлось нарваться –
Война заставит жертвовать собой!

Припев:
Нам с детства ребята судьба - быть солдатом:
Не за награды, а просто - так надо!

Боеприпасами гружёный под завязку,
Ему уже не заменить запаску:
Из бензобака бьёт горящая струя.
А в голове решенье вмиг созрело:
Руль под откос, кому какое дело,
Что дома ждёт его любимая семья!
 
У гроба мать в истерике забьётся.
Смахнув слезу, батяня отвернётся –
Когда-то сына сам он плакать отучил.
Сестрёнка малая с наивными глазами
Поражена отцовскими слезами:
Понять такое - у ребёнка нет сил!

Инфарктом горе обернётся для отца.
Друзья на встречах будут поминать бойца,
Годами будет мать рыдать в подушку.
Сестрёнке ещё долго в куколки играть:
Рыдающую мать изображать
И хоронить убитую игрушку.

Но подрастут другие пацаны,
Они уже не будут знать войны,
Лишь только по рассказам да по фильмам.
В войнушку будут весело играть,
Героев из себя воображать,
Чтобы потом служить своей России!

* * *

В горах туман, опять в разведку ночью.
Сухпай получен, и собран мой рюкзак.
Кукушка долгих лет мне напророчит,
А это, говорят, хороший знак.

Припев:
А на кассете Саша Розенбаум –
Поёт своё: "Прости-прощай!"
В солдатской кружке спирт разбавим –
Прости-прощай! Прости-прощай!
Мы пацанов помянем наших –
Прости-прощай! Прости-прощай!
И, расставаясь с другом, скажем –
Прости-прощай! Прости-прощай!

Уходим ночью, как обычно, пред рассветом.
Дай Бог вернуться всем назад живым!
Для милой девочки оставь письмо с приветом,
А про любовь после войны поговорим!
 
Глаз не сомкнуть, пред выходом не спится,
Вновь мысли крутят памяти кино,
И вспоминаются опять родные лица,
Что в мирной жизни оставлены давно!

А Саша всё поёт про самолёты.
Которые гробы на родину везут,
А нам с тобой привычней вертолёты:
Дай, Бог, живыми нас с заданья заберут!

Но если вдруг судьба распорядится:
Меня в «Тюльпане Чёрном» повезут –
Ты сердцу не давай ожесточиться,
К моей могиле не забудь маршрут!

ДРУЗЬЯМ.
 
Потихоньку мы стареем:
Наше платье обветшало,
Наши руки исхудали,
Вздулись вены на ногах.

Нынче стали мы мудрее,
Но, увы, какая жалость:
Мы счастливее не стали,
Сердце наше гложет страх.

Страх забвенья сердце гложет,
А на лбу морщинит кожу,
И друзья стареют тоже,
Серебрят года виски.

Потихоньку мы стареем:
И седеем, и лысеем,
И худеем, и толстеем,
Страх зажал сердца в тиски.

Страх забвенья сердце гложет
А на лбу морщинит кожу,
И друзья стареют тоже,
Серебрят года виски.

Я свою
Песню спою,
Растворю окно
Для вестей
От старых друзей –
Их не видал давно.

А теперь,
Ты уж поверь,
Заперта дверь – темно.
Под замком
Угрюмый мой дом…
Веришь с трудом? – Смешно!

Может быть,
Облаком плыть
Мне не суждено, но
Счастлив был,
Пел и любил,
И не так давно.

ВОЛОДЕ ХАСКИНУ ПОСВЯЩАЮ.
 
Можно шутить и смеяться,
И беззаботно любить,
Если вам лишь восемнадцать
И вы торопитесь жить.
Все мы когда-то уходим
В жизнь из родного двора,
Все мы когда-то уходим,
Истина эта стара.

Что-то не тянет смеяться –
Как скоротечен путь.
Вот нам уж дважды по двадцать,
Хочется передохнуть.
Все мы когда-то уходим,
С этим не справиться нам,
Все мы когда-то уходим,
Память оставив друзьям.

Лучшие – раньше, мы – позже,
Нам ещё надо понять:
Они будут вечно моложе,
А нам в стариках умирать.
Все мы когда-то уходим,
Что ж, расставаться пора.
Все мы когда-то уходим,
Истина эта стара.

ЗИНУРУ МИНАЛИЕВУ. РЕМЕЙК НА "РОМАНС УЗБЕЧКЕ".

Достану из угла бандуру
И посвящу романс Зинуру.
Пусть хоть он спустит с меня шкуру,
Но я видал не то.

Пусть он похожий на абрека,
Его люблю, как человека,
И тут хоть бекай или мекай,
Но я спою, а то:

Припев:
Без моего романса
Он не получит шанса,
Он не получит шанса
На славу и любовь.
Маринка ждать не станет
И от него отстанет,
Тогда Зинур не станет
Татаркам портить кровь.

Пусть он похож на иностранца,
На пакистанца иль иранца,
Но вам не стоит удивляться –
Он самаркандский бард.
Ему границы – не преграда,
Ему их на дух и не надо.
Ему узбечка – не награда,
Он лишь вошёл в азарт.

Но:

Его вовек я не забуду,
Отдам последнюю хлабуду
И сожалеть о том не буду –
Я знаю в людях толк!
Его талант неоспоримый,
Он Дон-Жуан неповторимый
И всеми бабами любимый,
Их у него уж – полк!

Но:

АНДРЕЮ СОРОКАЧУ.

Мой друг приехал с Магадана,
Не виделись мы с ним уж много лет.
Он хулиган, но как ни странно, –
Он очень искренний, талантливый поэт.
Его расспрашивать не стану
О жизни, о любви и о делах:
Увижу всё в глазах усталых,
А остальное всё прочту в стихах.

Припев:
Душа – нараспашку,
А в ней – благодать!
Для друга рубашку
Не жалко отдать.
Что деньги – бумага,
Соблазн небольшой.
По духу – бродяга,
Искатель – душой!

Пять тысяч километров – не дорога,
Он больше может в десять раз пройти.
Лишь бы услышать голос Бога
В конце того нелёгкого пути.
И лепестками розы не усеян
Его тернистый и тяжёлый путь.
Не зря по жизни бег затеян,
И некогда присесть и отдохнуть!

Стучат колёса, поезд мчится,
А мимо проплывают города.
Но не хотим остановиться,
Свою дорогу бросить навсегда.
И пусть нам тяжелы потери,
И в прошлое уходит наша жизнь,
Но всё ж в конец пути не верим
И другу своему кричим – держись!

* * *

Сидит задумчиво старик
И наблюдает отраженье…
Какие думы и сомненья
Его терзают в этот миг?

Течёт вода, и нипочём
Не остановишь ты движенья.
Твои бои, твои сраженья
Давно остались за плечом.

А сколько лет ты прожил, друг?
И сколько Бог ещё отмерил?
Ты просто жил, но ты не верил,
Что жизнь уж завершает круг.

Сидит задумчиво, скорбя
О прожитом счастливом лете,
И в беге жизни не заметил,
Что в отраженьи этом – я!

* * *

Нас волосатые певцы
Со сцены учат жить.
Нам полупьяные юнцы
Мешают мирно жить.
Очкасто-лысые «творцы»
Нам запрещают жить.
И пресвятейшие отцы
Стремятся в душах наших жить.

Припев:
А я хочу сам, и так, как хочу,
И никого я не учу.
За все ошибки я сам заплачу,
Но то, что мне нужно, – получу!
Не надо учить меня жить!
Не надо учить меня пить!
Не надо меня так бить!
Я не хочу так жить!

Я свой кулак напряг,
Подмышку – свой автомат.
Кто меня тронет, – враг!
Не поверну назад!
Я – остервенелая плоть,
Осатанелый мозг!
Не нужно меня колоть,
Не надо мне бабьих слёз!

* * *

Проходят годы, как песок сквозь пальцы.
Как ни сопротивляйся – неумолим их бег.
Всё это время я лишь был скитальцем,
И детские мечты растаяли, как снег.

«Остановись, мгновение!» - кричал в минуты счастья,
Но миг удачи мимо пролетал стрелой,
И неотступно вслед за ним ползли напасти,
Когда просил у Бога: «Будь со мной!»

Но то ли Бог не слышал грешника моленья,
Или судьба ещё не всё преподнесла сполна.
Ну почему, чем старше, тем скудней мои творенья?
Неудовлетворённостью собой душа полна:

За что б ни брался, к чему б ни приложил я руку –
Всё вкривь да вкось, неправильно, не эдак да не так.
И все мои деяния лишь навевают скуку…
Живу впустую, и жизнь моя – пустяк!

* * *   

Старые шрамы болят вновь,
В венах моих остывает кровь.
А мне ещё нет тридцати,
И в жизни не пройдено полпути.

Я уже парень совсем не «Ах!»
И сердце моё познало страх,
Тело моё познало боль,
Спину мою изъела соль.

Всё, во что верил, разбито в прах,
Высохли слёзы, и в жизни – крах!
Лишь усмехается Дьявол, блистая
С неба ехидной улыбкой Христа!

Но я ведь пока ещё не трус…
Рано смеёшься, Дьявол - Иисус!
И в божьи одежды ты не рядись:
Сплюну три раза – и ты обернись!

Снова на место поставлю враз
Всё, чтоб надежда вернулась в нас.
Вера моя воскреснет вновь,
Если её питает любовь!

* * *

Сейчас весь свет сошёл с ума,
И выжить чтоб:
Кому тюрьма, кому сума,
Кому-то гроб.
Все друг у друга рвут куски…
Настанет час,
И сатанинские деньки
Настигнут нас.

И пред Всевышним на суде –
Ответ держать:
Кто друга выручил в беде –
Кто предал мать,
Кто беззащитное дитя
В приют отнёс –
Кто, своей жизни не щадя,
Под пули – в рост!

Одумайся, на миг остановись,
На прожитое оглянись и разберись:
Чтоб не гореть в аду
На свете том –
А всё ли сделал тут,
Чтоб в Рай – потом?

* * *

Постучу я в дверь, постучу,
И с бутылкой к тебе влечу:
Друг единственный, помоги
Перед смертью раздать долги!
Задолжал я всем, задолжал…
Что взлететь не смог – мне не жаль,
Жаль мне бабочку на окне,
Ведь она летела ко мне!

Мне не жаль, чего не успел.
Жаль, что жить, как хотел, – не посмел.
Мне не жаль, чего не искал,
Жаль, что всех друзей растерял.
А ещё я хотел бы вновь
Разодрать в скалах руки в кровь,
Но почувствовать, как крепка
И надёжна друга рука.

Мне хотелось бы встретить вновь
Ту единственную любовь,
Наплодить бы детей – штук пять,
И как следует воспитать.
Пуля, нож иль петля, я – меж:
Припекла меня жизнь, хоть режь!
Чуть забрезжит с утра рассвет –
От тебя получу в ответ:

Не грусти, мой друг, не грусти!
Что не спас тебя – ты прости,
Что не смог тебе в эту ночь
Грусть-тоску разогнать помочь.
От тебя ответ получу,
Что я много от жизни хочу,
Но я жить хочу не до веку –
Помереть бы вот Человеком!

* * *

Компас мой сломан вдали от дома,
Разбиты мачты, нет маяка,
И борт проломлен ужасным штормом,
Но не тону я, пою пока.

Припев:
Меня по морю судьба гоняла
И в штиль, и в шторм, и в снег, и в зной.
Мне мачехой Родина нынче стала,
Но моя песня всегда со мной!

Служил я честно своей державе,
Пока ей нужен мой корвет.
Сейчас к чертям адмирал отправил:
На разбитую рухлядь спроса нет.

Мой экипаж поглотило море,
Но мой корвет ещё на плаву.
Мои друзья и родные в горе,
Но я пою, пока я живу.

* * *

Я не знал, что очень просто
Обрывать у неба звёзды.
Я не знал, что так чудесно
Распевать с друзьями песни!

Я не знал, что так прекрасно
В поцелуе слиться страстном!
Я не знал, что так угрюмы
К вечеру бывают думы.

Я не знал, что это страшно –
Биться насмерть в рукопашном.
Я не знал, что так тоскливо,
Когда жизнь проходит мимо.

Я не знал, что так беспечно
Можно говорить о вечном.
Лишь одно от всех не скрою:
Что узнал – уйдёт со мною!

ПОСВЯЩЕНИЕ МЕДСЕСТРЕ.

Ты продавала свою любовь,
Когда я грудью лез под пули,
Но вот мою свечу задули –
И ты по каплям влила свою кровь!
Меня унёс в ночи МИ-восьмой,
А ты – белей простыней лежала…
Какая сила тебя толкала?
Ведь я же не был ни разу с тобой!
Не покупал твоих нежных ласк,
И губ горячих не целовал,
И женских, опытных рук не знал…
Тут всё в голове помутилось враз!
Как может в простой армейской бабе
Быть столько искренней самоотдачи?
А мы, мужики, – «солдаты удачи»,
Шельмуем их всех без разбору, не глядя!
Вернувшись из госпиталя, я попытался
Вину свою перед тобою загладить.
Но вёл себя, наверно, как с блядью -
Навек пред тобой виновным остался!
Тебе ж – одиночество скрасить с мужчиной,
Иль просто хотелось мужского вниманья…
Жалела: не каждый вернётся с заданья –
Груз 300, груз 200 – такая кончина!
А мы, на «сестрёнок» цинично глядя,
Сквозь зубы на эти красоты плевали,
По серости, глупости не понимали,
Что сами из них творили блядей!
Мы жизни свои бездарно кончаем,
И судьбы свои коверкаем сами,
Не чувствуя, как, становясь подлецами,
Что сами творили – в ответ получаем!

* * *

Одинокая скрипка звучала в ночи.
Одинокая скрипка страдала и пела.
А я умолял: помолчи, замолчи!
А ей до меня никакого нет дела.
Мне сердце на части рвала её страсть:
Она то кричала, а то бормотала,
То вверх уносилась без страха упасть,
То падала вниз и о чём-то шептала.
Я силился звуки её разобрать,
Понять: где истоки её вдохновенья?
И, честно признаюсь, пытался унять
Своё нарастающее раздраженье.
Откуда оно? – вот не праздный вопрос:
Я понял одно – зависть хуже, чем злость!

РАЗГОВОР С ОТЦОМ.

Сегодня я вновь общаюсь с тобой –
Твой образ сошёл во сне.
Как рано обрёл ты небесный покой –
Тебя не хватает мне.
Ты знаешь, как я тебя в детстве любил,
Ты Богом был для меня!
Чувств этих я по сей день не забыл,
Твой образ в душе храня.
Отчётливо вижу, как в нашем лесу
Ты каждому деревцу рад.
Счастливый, корзинку грибов я несу,
И гордостью светится взгляд!
А помнишь, как рыбу ходили ловить
На берег Тобола-реки?
Мне детского счастья вовек не забыть,
Хоть годы те далеки.
А как я, счастливый, нёс лыжи домой
За двадцать с полтиной рублей?
Под любящий взгляд снисходительный твой –
Он мне был во сто крат милей!
Возможность мне дал самому выбирать
Крепления, палки, лыжи.
От этого, не постесняюсь сказать,
Они мне намного ближе.
А как в огороде мы ели бобы,
И ты меня «букой» пугал?
Все эти моменты мне не позабыть,
Хоть взрослым давно я стал.
Всё детство о ласке твоей я мечтал,
Но ты на неё был скуп –
Видать, ты и сам её в детстве не знал,
Но не был со мною груб.
С годами я понял, что ласка – не суть
Мужской отцовской любви,
Главное – правильно выбранный путь
И наставленья твои.
Что ты по-мужски меня сердцем любил –
Я осознал тогда,
Когда, некурящий, ты вновь закурил,
Правду узнав про Афган:
Как я приехал внезапно домой,
И ты меня молча обнял,
Увидев, что стало с моей головой –
Ты мне ничего не сказал.
Я помню, морали ты мне не читал –
Ты скромно и честно жил,
Твой образ жизни меня воспитал,
И жизнь эту я полюбил.
Теперь лишь во сне ты приходишь ко мне –
Значит, не порвана нить.
Сверху, оттуда, всё видно тебе –
Пытаюсь по совести жить.
Сложно порою бывает держать
Эмоции в жёстких руках,
Но в главном стараюсь пример с тебя брать,
По совести жить, не за страх.

* * *

Мы любим то, что можем потерять.
Нам невозможно полюбить бессмертье.
И счастье человека – это знать,
Что он, как всё живое в этом мире, – смертен.
Во все века в безумстве он искал
Источник вечной жизни во Вселенной,
И, предположим, этот час настал,
Но ведь иное всё ж осталось тленным.
И тут его замучает вопрос:
Всю жизнь он только будет расставаться
С тем, что любил, во что душою врос…
Так счастье ль это – в одиночестве остаться?

* * *

Я вспоминаю журавлиный клин
Над вечными горами Гиндукуша…
Стоял на горной высоте один
И гордых птиц курлыкание слушал.
Летела птичья стая над горой
На высоте пять тысяч метров…
Какая сила тянет птиц домой,
Толкая ввысь, сопротивляясь ветрам?
Как нужно свою Родину любить,
Чтобы подняться на такую высоту?
Дорогу к дому через горы не забыть
И сотни вёрст лететь, не отдыхая на лету?
А мы о птичьем разуме твердим,
Что тварь безмозглая инстинктами живёт,
Поносим Родину и Штатам в «зад» глядим,
Так кто же настоящий патриот?

* * *

Что за стыд предо мной, что за срам? –
А ведь то – Благовещенский храм!
Для всего Красноярья в укор:
Весь в дерьме – православный Собор.
А ведь пели в церквах на Руси:
«Господь Бог, нас помилуй, спаси!»
И из храма стремились унесть
Не подсвечник – Благую весть.
Но настала иная пора,
И под громкие крики «Ура!»
Сняли звонкие колокола
И златые снесли купола.
Притащилась пропойная тварь,
Растащила церковную утварь
И жила без Бога в душе
В храме Божьем, как в шалаше.
И за все прегрешения эти
Жизнь черна нам на белом свете.
И хоть это не наша вина –
Мы заплатим за предков сполна.

* * *

Мир спасёт доброта!
Не бряцанье мечей,
Не ломанье копья в политических спорах,
Не набивка дерьмом пустоты живота,
И не роскошь нарядов, туалетов, уборов.
Не стремительность бега наперегонки
И не рост мастодонтов из стекла и бетона,
А надёжность протянутой кем-то руки
И, в ответ, благодарным, от сердца, поклоном.
Мир спасёт доброта…
Если скажет вам кто-то, что песня не та –
Вы не верьте, не лгите себе и другим.
Повторяется мир, повторяемся мы…
Всё уйдёт в небытиё, всё уйдёт навсегда,
Если мы не поверим и не уясним,
Что верна лишь единственно истина та –
Мир спасёт доброта!

* * *

Одиноким легче умирать….
Уходить из жизни незаметно:
Для других ты был – тебя уж нет.
Кровных уз не рвать,
Не вызывая слёз ответных,
И сироток не плодить на белый свет.
Одиноким жить куда труднее…
Не с кем поделиться счастьем, горем,
Всё в себе: переживанья, чувства, мысли…
Одинокий должен быть сильнее:
С трезвой головой и твёрдой волей,
И с душою – доброй, бескорыстной.

* * *

О, сколько вынес я нравоучений!
И сколько было у меня учителей!
И Маркс, и Энгельс, и, конечно, Ленин,
И дом, и школа, целый полк друзей!
Товарищи, и сослуживцы, и прохожие –
Всяк норовил мораль мне прочитать…
Но как же мнения у них несхожие,
А вот какому же из них мне внять?
И чем я больше получал нравоучений,
Тем меньше понимал: что? Как? И почему?
Тем больше приходил к спасительному мнению:
Чем меньше говорят, тем больше я пойму;
Чем больше делают, тем меньше мне сомнений;
Чем выше прыгают, тем дальше полетят;
Чем больше запрещают, тем больше соблазнений;
Чем меньше высказать хотят, тем больше говорят.

РАЗМЫШЛЕНИЯ ЗЕВАКИ У ДЕТСКОЙ ПОЛИКЛИНИКИ.
 
Сорокалетние дитяти
По гололёду тротуара
С щенячьей радостью на лицах,
С азартом классных футболистов
Гоняют весело на пару
Пивную баночку некстати…
А шли так чинно и солидно,
С апломбом истинных джентльменов,
Неся достоинство мужское…
Вдруг обстоятельство простое:
У двух солидных суперменов
Проснулось детство, очевидно!
Так не скрывайте ваши чувства!
Да и не прячьте ваши мысли!
Ведь мира суета напрасна…
Жизнь многогранна и прекрасна!
Порыв души быть должен чистым –
Вот в жизни главное искусство!

* * *

Малюта Скуратов судил беспощадно:
От углей и дыбы Россия трещала,
Но Русь, зажав зубы, упорно молчала,
Назло всем Малютам – росла и крепчала!
Иные пришли времена, да и нравы:
И легче законы, и проще управы…
Теперь не суды уж, а просто забавы…
Да деньги в карманы от этой рекламы.
А люду простому – что здесь, что и раньше:
Устав от террора, вранья и от фальши,
Задача – держаться от власти подальше,
Сердца не запачкав в продажности нашей!

* * *

Кому-то Бог послал ума,
Кому-то – сыра!
А мне – заплечная сума,
И та из дырок.
Умом я это не пойму,
Раз не имею…
И сыр собрать в свою суму
Я не сумею.
Какой достался мне удел
На свете этом?
Про жизнь свою я песни пел –
И стал поэтом!

* * *

Господь раздал кому-то сыр,
Кому-то – мышеловки.
Но ведь в пустые мышеловки
Ловить мышей неловко.
И вот какой-то Лис решил,
Чтоб никому ненужный сыр –
Сменить на нужный ваучер.
Всё сделали играючи:
Всё непонятное у нас
Хватают люди в тот же час!
И, сыр на ваучер сменив,
О голоде совсем забыв,
Народ наш в банки побежал,
Бумажки в кулачках зажав.
Но хитрый Лис сыр приберёг:
Без сыра люд наш изнемог,
А тут – готовы мышеловки!
И сыр в них уместился ловко!
Теперь народ наш, как Петрушка –
У кукловодов он игрушка!
А рыжий Лис теперь богат,
Богаче всех мышей в сто крат!

* * *

Страна рабов – великая страна,
Где битвы происходят днём и ночью:
Рабы друг друга убивают. Вот она –
Свобода человека – становиться сволочью.
Единый принцип - разделяй и властвуй –
Двенадцать тысяч лет довлеет над народом.
За счёт народа верхушки здравствуют,
Из человеков делая энергетических уродов.
Чем меньше знаешь – крепче спишь –
Вот постулат правителей религий.
О, Совесть человечья, что молчишь?
Уснула Совесть, погрузилась в сон великий!
И Разум погрузился вновь во тьму!
Тьма правит миром, похоти и страсти.
Пока народы это не поймут –
Не прекратятся на Земле напасти.
В борьбе со Злом Добро не побеждает –
Зло уничтожит лишь другое Зло,
Закона жизни кто не осознает –
Тот превращает битву в ремесло.
Добро не побеждает темноту,
Оно, как зёрна, высевается трудом,
Собою заполняя пустоту,
Образовавшуюся после битвы Зла со Злом.

* * *

Тлетворная Москва – тщеславия столица!
В гордыне вознеслась над миром простоты,
И по законам лжи всех покорить стремится,
Забыв, что рост души не терпит суеты.
А были времена, когда ты воплощала
В себе духовный центр – центр мировых идей!
Объединив народ, успешно укрощала
Зарвавшихся наполеонов всех мастей.
Культуру в мир несла, науки развивала.
Враждующие нации пыталась примирять.
А в наши дни, столица, что с тобою стало?
Ты центром лжи, разврата, пошлости успела стать!
Ты Достоевского сменила на Донцову,
Салон Волконских променяла на «Дом-2»
И Пушкинское поэтическое слово
Навек забыла «гламурная братва».
В «зверинце» Зверева царят разврат и пошлость,
И ты становишься зверинцем для страны.
Ужель остановить паденье невозможно?
Ужель становишься оплотом Сатаны?

РАЗГОВОР С ФИЛОСОФОМ.

- Чем жив человек, скажи мне?
- Мечтою и памятью.
- А дети, что дети твои?
- Они – продолжение и воплощенье мечты.
- Что ж мы для них?
- Память.
- Что входит в понятье – любовь?
- Любовь – есть смысл жизни,
Ведь только любя – человек познаёт,
Любя – человек познаётся.
Цель жизни – познанье,
Но только в любви,
А иначе не может быть жизни!
 
* * *  

Моя звезда на небосклоне мне не светит,
Все гороскопы врут на самом деле.
Пытаюсь сам себе на свой вопрос ответить:
Тебе сомнения, мой друг, не надоели?
Доколе можно над собою издеваться,
Всю жизнь играючи с судьбою в чёт иль нечет?
Давно тебе пора за ум уж взяться
И жизни своих близких не калечить.
Как быть? Из тупикового расклада
Не выйти, не срубив «Гордиев» узел:
Ломать характер и привычки иль не надо?
А может просто ты, братишка, струсил?
А может больше не зовёт тебя дорога
Или душа уж не стремится в небо?
И ты лишь ищешь благовидного предлога,
Чтоб стать – как все: свободу – за краюху хлеба?

* * *

Вот опять приходит ночь,
Вновь напрячься мне придётся:
Ничего не остаётся,
Как мне гнать все боли прочь.
Буду биться сам с собою.
Кто бы знал такие муки!
И война та не от скуки,
Но от всех её я скрою!
Боль пронизывает душу,
Разливается по телу,
С кровью в мозг стучится смело,
в звоне лопаются уши!
Поясницу всю скрутило,
Мышцы напряглись до пяток,
И терпеть уже нельзя так:
Тянет словно кто за жилы!
Болью сковывает ногу,
Спазмы мышцы рвут на части!
Излечиться от напасти
Бога позову в подмогу!
Так, промучившись, под утро
Я усну в изнеможеньи.
А в минуты пробужденья
Улыбнусь любимой мудро…
День и ночь, из года в год
Мне с самим собой бороться…
Ничего не остаётся –
Всех избавлю от забот!

* * *

Я удаляюсь за горизонт,
Я уплываю в безмерное время,
В Мир заронив непорочное семя:
Семя взрастит совершенное племя,
Я же – архаика, я – мастодонт!
В млечном пути я воскресну звездой,
Странником звёздным умчусь за пределы.
Жизнь материальная мне надоела!
Я не желаю другого удела,
Чем всё пространство заполнить собой!
Тщится душа весь Космос объять,
Божеской сути постигнуть главенство,
Дух мой стремится к высот совершенству,
Чтобы достигнуть святого блаженства:
В поисках Истины – Бога познать!

* * *

Зима лютует в декабре
Морозами за тридцать.
Скрипит калитка во дворе,
И колкий снег кружится.
Скотина спряталась в загон,
Боками тесно прижимаясь:
Так мать-природа испокон
Велит ей жить, обогреваясь.
Ленивый лай из конуры
Услышит редкий проходящий,
До сумерок ночной поры
В тепло избы нырнуть спешащий.
На небе хмарь, и не понять,
Где Солнца лик запропастился.
И дрожи тела не унять –
Мороз и под тулуп забился.
Но, чу! Над снежной пеленой,
Расправив крылья над поляной,
Величественный и седой
Прорвался лебедь из тумана.
Какая сила не дала
Ему, как всем, прибиться к стае,
Когда, поднявшись на крыла,
Сбираясь в клинья, улетали?
И в одиночку торя путь,
Летя по компасу природы,
Решил к нам в гости завернуть,
Пережидая непогоду.
Вот так и мне толпа людей
Порядком нынче надоела.
И я, как стаю лебедей,
Её отверг легко и смело!
Расправив крылья, я лечу
Навстречу всем ветрам природы
И в одиночестве хочу
Преодолеть судьбы невзгоды!

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ.

Я счастлив тем, что жизнь прожил в России!
Что не имел дурного воспитанья.
Что из себя не возомнил Мессию,
И за грехи – бит часто наказаньем.
Что Бог мне дал за всё мерилом – Совесть,
И эта Совесть от беды меня спасала.
Что дал мне сил – осилить жизни повесть,
И, думаю, что даст ещё немало.
Я счастлив тем, что дети понимают
Моё стремленье – сделать их добрее,
Что голода и холода не знают,
И воспитать стараюсь их мудрее.
Что про Афган смог написать рассказы,
Ещё смогу создать роман, наверно.
Что в жизни тяготах не ослабел мой разум,
Что не убил в себе я чувство меры.
Я ценность дружбы познаю с годами,
к друзей ошибкам стал я милосерден.
А память может выстроить рядами
Всех, кто по жизни был ко мне усерден.
Я счастлив тем, что жизнь дала мне друга
В лице любимой и жены – одновременно,
И что красивая и мудрая супруга
Спешит во всём на помощь непременно.
Взрастил я множество деревьев, дом построил,
Дочь – для любви, и сына – для защиты.
И в жизни главное осталось – свою Совесть
Мне покаянием отмыть, и с Богом – квиты!

* * *

Утро. Светлые разводы
В складках штор. Тепло жены.
За окном мурлычут воды
Сонной Маны. Плеск волны
От винта рыбачьей лодки.
Спозаранку, чуть светёт,
Соберёт рыбачьи шмотки
Стосковавшийся народ
И отвалит на рыбалку
В застолблённые места,
Расставляя, коль не жалко,
Сеть на глубину шеста.
Рыбнадзору эти сети
Костью в горле, но народ,
Гул винта едва приметив,
Сети быстро уберёт.
Ведь живут в деревне люди
От реки и от сохи.
Ну а мы с Серёгой будем
Удить рыбку для ухи.
Спининг с удочкой собрали
С вечера, чтоб утречком
Время даром не базарить –
На рыбалочку пешком!
Но спросонья так не в жилу!
Рядом – сонная жена
С мягкой, тёплой грудью милой,
Сексуальностью полна.
И приникши к неё щекою,
Ощутив любви прилив,
Засыпаю вновь в покое,
О рыбалке позабыв…

* * *

Приятно, сидя у камина,
Укутавшись в тепло огня
Под треск поленьев расслабляться
И сладким грёзам предаваться,
И улыбаться мыслям мило,
В пучину памяти маня
Свой взор. И жить воспоминаньем,
Листать страницы бытия,
И о несбывшемся грустить,
Мечты наивные лелея,
И, постепенно соловея
От алкогольного питья,
О неприятностях забыть.
Под звон гитары умиляться
Романсам старины глубокой,
И, отогрев камином тело,
Горячий взор направить смело,
И красотою наслаждаться
Влюблённой девы темноокой…

* * *

Двадцать лет совместной жизни – срок немалый!
Ты на прожитые годы оглянись:
Наша дружба в «перестройку» устояла
И с любовью протянулась на всю жизнь.
Сколько трудных дней мы одолели,
И падения, и взлёты пережив.
Вот уж наши дети повзрослели,
Сединою наши годы обнажив.
Для меня ты, как и в юности, - любима,
Молода, красива, хороша!
И к тебе меня неодолимо
Тянет беспокойная душа!
Век с тобой прожить мечтаю вместе
В уважении, заботе и любви!
И от сердца чистого, без лести
Льются из души стихи мои.

* * *

Что может быть символичней горящей свечи,
Чтоб разрушить сковавшие душу мрака оковы?
Иль огонь горящих поленьев в русской печи,
Или пляшущий свет от камина по всем углам дома.
Когда ночи намного длиннее морозных пасмурных дней,
Когда за окном завывает холодная вьюга,
Только свет в состоянии развеять тоску одиноких ночей
Или тёплые нежные руки любимой подруги.

* * *

Снег на Эльбрусе пургой наметает,
Тепло от камина в горном приюте.
И от огня душа моя тает…
Тихо, спокойно в этом уюте.
Где-то упорные альпинисты
Штурмуют гор величавых высоты.
Здесь же, в приюте, уютно и чисто,
Расслаблены мышцы от трудной работы.
Лишь только вчера я стоял на вершине,
Оставив весь суетный мир под ногами.
Все страхи умчались к подножью в лавине –
Мы их победили совместно с друзьями.
А завтра мы снова спустимся к людям,
В сердцах сохраняя заветные знания,
Души опять скукоживать будем,
Пытаясь их втиснуть в тесные здания.
Лишь только в горах ты познаешь величие,
Душой прикоснёшься к могучей Природе,
А после, в каком бы ты ни был обличии,
Останется в сердце стремленье к свободе.

ПИСЬМО ЕВГЕНИЮ ГОЙНЕ.

Мы вспоминаем с тобой Саланг:
Холодный ветер и настовый снег,
Заставу горную Калавуланг
И над обрывом КАМАЗов бег.
Ты вспоминаешь какой-то бой
И утверждаешь, что я тебя спас,
Что ваш проход прикрывали собой,
Когда "Стингеры" взял твой спецназ.
Но ты, дружище, меня прости,
Что я не помню тот важный момент,
Что память моя не может нести
Сквозь годы груз потерь и побед.
Чтоб душу мою не мучили сны
Про бойни в кровавом ущелье Саланг -
Мне Бог после той горячей весны
Перекрыл памяти кислородный шланг:
В Кабульском госпитале нейрохирург
Часть черепа мне заменил на пластмасс...
Признаюсь честно тебе, мой друг,
Я многих людей на Саланге спас.
Ведь служба такая была у нас,
Считали не тех, кому жизнь спасли,
А те во снах к нам приходят сейчас,
Кому помочь мы уже не смогли:
Приходят рваными на куски
И обгоревшими от огня,
И по ночам я шепчу: "Прости,
За то, что не смог уберечь тебя!"
И в "Книге памяти" вновь ищу
Бойцов, что погибли в ущелье Саланг,
В песнях о них рассказать хочу,
Насколько позволит мне мой талант.
Так что ты, Женя, прости меня,
Возможно, не я тебе жизнь спасал,
Не я выводил тебя из-под огня,
Я честно тебе про себя рассказал.

* * *

Посвящение моему дяде Ахтяму, который вслед за гибелью своего отца, моего деда-офицера, в битве под Москвой ушёл на фронт и погиб.
Написано ещё в Суворовском училище...

«…Ваш сын геройск ипогиб, защищая до последней капли крови свою Родину, свой народ…»
- Эти строки из письма его товарища
Очень скупо о нём говорят…
Просился на фронт, отказали – мал ещё,
Потерпи, на войну не берут ребят.
Но, приписав себе два лишних года,
Ушёл на фронт солдат-юнец,
За счастье своего народа,
Чтоб Гитлеру скорей пришёл конец.
Не понимал всего он горя,
Но знал лишь твёрдо и уверенно,
Что победим мы «фрицев» вскоре,
Ведь наша Армия в боях проверена.
И в том последнем, смертельном бою,
В руках с автоматом и с криком «Ура!»,
За Сталина, за Родину свою
Пошёл он в контратаку на врага.
Когда же немцы были отбиты –
В окопы вернулись всего лишь трое:
Один – командир и боец с замполитом –
Все, кто остался в живых из героев.
В тот день они клятву дали друг другу,
Что тот, кто к нашим попадёт живой,
Окажет товарищам последнюю услугу:
Письма прощальные отправит домой.
И вот опять фашисты идут,
За танками прячась гурьбой.
В окопах всё пусто и тихо, но тут
Раздалась команда: «Огонь!»
Кончаются патроны, но есть ещё гранаты.
Враги точнее, чаще строчат из автоматов.
Упал вдруг командир, схватившись за живот,
Теперь их только двое, но враг здесь не пройдёт!
Перед окопом замер танк,
Второй на высотку влез,
Но солдат со связкой гранат
Ползёт наперерез.
«На, получай, проклятый!
За Родину, за меня
Тебе отомстит граната!»
И взвился вверх столб огня…
В конце письма дописал замполит
О том, что сын в том бою убит:
«Ваш сын геройски погиб, защищая до последней капли крови свою Родину, свой народ!»

Благодарю автора, Павла Попова, за участие в нашем проекте и Александра Минаева за содействие,
оказанное при публикации.

Страница Павла Попова на форуме "Автомат и гитара"

Песни Павла Попова в формате MP3 (доступно зарегистрированным пользователям форума "Автомат и гитара")



Rambler's Top100