Стихи Владимира Тихонюка

ТИХОНЮК Владимир Иванович родился в 1947 году в Канаше, Чувашия, Россия. Окончил Высшую школу КГБ СССР в Москва. В Афганистане с сентября 1981 года по сентябрь 1983 года в должности старшего советника в Кабуле и Мазари-Шариф. Награжден медалью “За отвагу” и афганским орденом “Звезды” третьей степени. В настоящее время подполковник запаса. Пишет стихи и песни. Один из составителей и авторов сборников стихов “Память из пламени”.

“АЛИКУПТАР”.

Жара — шестьдесят.
Зной, пыль.
Летит вертолет,
Не сказка — быль.
Смотрит “бача”,
Прищурив глаз,
На вертолет
В первый раз.
Раньше не видел
Птицы такой,
Птицы железной
С красной звездой.
“Аликуптар”, — он закричал,
“Аликуптар”, — чалмой помахал.
Вдруг отделились
Из-под крыла
Две маленьких точки
И как одна
Упали на землю —
Раздался взрыв…
Лежит “бача”,
Глаза закрыв.

* * *

Их было шестнадцать, рабочих завода,
Свежим хлебом снабжали город.
Встречали праздник — Новый Год
Вместе с афганцами — бок о бок.

И вот, возвращаясь после банкета,
Чуть-чуть расслабились — было это.
В автобусе ехали по Мазари,
Но были захвачены бандой Хозри.

Мирные люди, нет оружия,
Зачем же они душманам нужны?
Но их водили по ущельям и скалам,
Кого-то представили как генерала,

Который, якобы, дал указанья
Бомбить их кишлак до основанья.
Дехкане, обманутые басмачами,
Плевали в их сторону, бранно кричали.

И даже били их и пытали
За то, что они не совершали.
И так целый месяц водили по горам
В пургу и метель, и в любую погоду.

А мы в это время строили планы
Как наших людей спасти от душманов.
Мы собирали разведобстановку
Где могут быть спрятаны люди ловко.

Тут и Москва каждый день узнавала
Как? Где ведется прочес перевала?
Были обещаны даже награды,
Кто первый получит точные данные.

О том, где скрывает советских граждан
Группа душманов. Вот это важно.
Но мы и не думали о наградах,
Мы просто делали то, что надо.

И так целый месяц: ущелья, завалы,
Десант с вертолета, прочес перевалов.
И вот наконец, уточнив координаты
Готовится группа заброски десантом.

Решение принято. Надо лететь
Вот-вот уж на улице станет темнеть.
Узкое место, в ущелье дым
И шесть вертолетов один за одним

Кинулись в пропасть спасать людей,
Сбросив десант на виду басмачей.
Короткая схватка, огонь, стрельба,
Но видно у каждого своя судьба…

Спасти не смогли человек пять
Душманы успели их расстрелять…

ВОЗВРАЩЕНИЕ.

Нога, отрезанная по колено,
В углу лежала, у стола.
Завернута во что-то белое
Мне “жуть” напомнила она.

Я видел в госпитале это,
Когда приехал в первый раз.
Но не был я тогда поэтом,
Чтоб написать в стихах рассказ.

Хоть и не повод для рассказа
Сюжет печальный о ноге,
Но все же попытаюсь вкратце
Я рассказать о той судьбе.

Представил я себе солдата,
Идущего с клюкой в руке.
А вслед придет медаль, награда,
Взамен отрезанной ноге.

Дадут и льготы инвалиду,
Мальчишке в 19 лет.
Чтоб не таил пацан обиду
За ту ногу, которой нет.

Одна лишь мать солдата рада,
Что сын с войны пришел живой.
Ну, а нога…, ну что нога-то,
Ведь он же не один такой.

Она права. Безмерно счастье,
Что сына дождалась домой.
И никакие уж ненастья
Не разлучат его с тобой.

Здесь вместе — радость, безысходность
И упованье на судьбу.
Кого винить в том — Русь, народность…
Скажу вам так — винить войну.

ЖЕРТВЫ ОБМАНА.

Два года в Афгане — срок не малый,
Много я видел крови алой.
Алая кровь, а не водица
Текла рекой, там, за границей.

Русские парни, храбрые смолоду,
Бросались в бой, теряя голову.
Они не думали и не гадали
О подвигах, которые совершали.

Думали — делают правое дело,
Но были обмануты старым дедом,
Дедом — политиком и маразматиком.
Но здесь не нужно быть математиком,

Чтоб просчитать те потери моральные,
Да и физические, материальные.
Да, это больно терять сыновей
И видеть слезы в глазах матерей.

Да, это больно вручать похоронки.
Лучше б, конечно, остаться в сторонке.
Пусть кто-то воюет, кто-то вручает,
Но в русском характере так не бывает.

Русские парни туда, где беда,
По первому зову готовы всегда.
Их ли винить в том, что сделано
Руками политиков, старыми дедами ?

ПАМЯТЬ.

Вспоминаю я Кабул, Мазари-Шариф, Баграм.
Сколько лет прошло с тех пор,
Как мы побывали там.
Вспоминаю я походы, перелеты, переходы.
Вспоминаю я друзей,
Павших на чужой земле.
Память цепко держит то,
Что быльем уж поросло.
И не хочет забывать —
Вот такая штука память.
Вспоминаю я тревоги, те военные дороги,
По которым шли мы в бой:
Ты да я, да мы с тобой.
Помню горы и ущелья, как душманы там засели,
Как стреляли они в нас,
Не жалея свой запас.
Память цепко держит то,
Что быльем уж поросло.
И не хочет забывать —
Вот такая штука память.
Помню я разрыв снарядов, пули свист над головой.
Вспоминаю я сержанта,
Что прикрыл меня собой.
Грезится покров зеленый, называемый “зеленкой”,
Как сады цветут весной —
Будто вижу дом родной.
Память цепко держит то,
Что быльем уж поросло.
И не хочет забывать —
Вот такая штука память.

* * *

Помнишь ли, Серега-брат, боевой отряд “Каскад”,
Как служили мы с тобой в Афганистане?
Освещала нам тогда наш тернистый путь звезда,
Сквозь огонь прошли и воду мы, и пламя.

Были рейды и засады, мы встречались словно с адом,
Но не трусили с тобой мы никогда.
Переходы, перелеты, броник, танки, самолеты —
Остается это в памяти всегда.

Мы веселые ребята, но скучаем по девчатам,
Что осталися на Родине нас ждать.
Хоть “ханумок” здесь хватает, замполит не разрешает
Нам “ханумочку” по вкусу подобрать.

Да и дружим мы с кораном, на обед едим баранов,
Потому что здесь свинину есть нельзя.
Ходим в баню по субботам, не гнушаемся работой,
Так что мы сюда приехали не зря.

Но чтоб не было нам скучно, не жирели б телом тучно,
Нас выводят по ущельям в кишлаки,
Где по нам слегка стреляют, пули с визгом пролетают,
Ох, и весело живем мы, мужики!

В общем, тут одно веселье, по утрам едим варенье,
А ночами взводом лазаем в сады.
Так как фруктов здесь хватает, мы их все не доедаем,
Потому и с животами не лады.

Хорошо, что есть санчасть тут. И какое это счастье
Возвратиться после госпиталя в строй.
Но на фрукты нас не тянет, и никто нас не обманет,
Слава богу, что остался хоть живой,

Что не умер от поноса. Фрукты есть, хоть кровь из носа,
Уж не хочется ребятам никому.
Чтоб не умереть засранцем, получить медаль “афганца”
И не рассказывать об этом никому.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫХОД.

Пять дней оставалось, замена готова.
Уже в чемодане лежала подкова,
Подкову на счастье — такая примета —
Нашел на дороге. Сбылось бы это!..

Но вот обстановка, тревога, бой
И нужно бы парню ехать домой,
Но как же оставить в беде ребят,
С кем больше года делил бушлат.

С кем укрывался одной шинелью,
С кем был обстрелян в горах шрапнелью.
Он вызвался сам помочь ребятам
Прикрыть их отход из автомата.

Вытаскивал раненых из-под огня
На минном поле, страх гоня.
Да он и не думал о страхе этом —
Он лириком был и немного поэтом.

Писал он стихи для себя, неумело,
Писал для души — это личное дело.
И трусом он не был. Ты погляди,
Медаль и орден имел на груди.

Случайно растяжка задета ногой —
Снаряд разорвался над головой.
Полсотни осколков пронзили тело:
Не смог до конца он сделать дело,

И главное то, чтоб остаться живым,
Приехать в Россию к своим родным.

САПЕР.

Конец операции. Шли по распадку
Один за одним. Шли по порядку.
Были получены точные данные:
Дорога минирована душманами.

Впереди, как положено, идет сапер,
Ставит отметки, где минный затор.
Медленно щупом, за шагом шаг,
Сапер изучает, где, может, враг

Поставил мину на нашем пути,
Чтобы войска не сумели пройти.
Отвага и смелость сапера известны,
Он может первым кануть в бездну,

Но рядом товарищи, смотрят как он
Выводит измотанный батальон.
Сделать ошибку саперу нет права,
Так говорят. И это — правда.

Сноровка и опыт солдата — сапера
Помогли пройти нам по коридору.

СОБРАЛИСЬ ДРУЗЬЯ.

Собрались друзья сегодня,
Чтоб отметить годовщину,
Как когда-то выходили
Мы в суровую годину.

Тот февраль незабываем,
Сколько ждали все момента,
Чтоб вернуться нам в Россию,
И не нужно сантиментов.

Девять лет, ведь срок немалый,
Были мы в Афганистане,
Сколько видели всего мы,
Вспоминать не перестанем.

Вот последняя дорога
По Салангу на Термез.
Трудно мне себе представить,
Что увижу скоро лес,

Что не буду больше слышать
Взрывы, грохот за рекой,
Что терять друзей не буду,
В жуткой схватке боевой.

Только жалко расставаться
С теми, с кем делил паек,
Отпивал с пробитой фляжки
Тот живительный глоток,

С кем делил свою шинельку
В холод ночью пополам,
С кем ходил в наряды, рейды,
С кем в засады попадал.

Вот и собрались отметить
Все что было, что прошли.
Уж шесть лет тому минуло,
Как с Афгана мы ушли.

БОЙ В МАРАВАРСКОМ УЩЕЛЬЕ.

Посвящается солдатам и офицерам, погибшим в Мараварском ущелье 21.04.85 г., среди которых были и алмаатинцы.

Солдаты молодые приехали в Афган,
Но им не разъяснили, кто есть такой душман.
Покуда обустройство, палатки, то да се.
И, между прочим, к рейду готовились еще.

Не знали командиры ущелье Маравар,
Что там ждала засада обученных душман.
Втянули желторотых они в неравный бой —
Расстреливали роту, довольные собой,

Стреляли хладнокровно, наверняка, в упор,
А кто-то из душманов в бойца метнул топор.
Отстала где-то помощь, подбили БэТээР,
А танк в обход поехал и залетел в карьер.

Радиста зацепило осколком от гранат
И рацию разбило, винить ли в том солдат,
Застигнутых внезапно отрядом басмачей.
Связаться невозможно, а бой еще сильней.

Комбат и тот в раздумье, не рассчитал и вот
Утратил управленье, собрать не может взвод.
Солдаты-первогодки истратили запас:
Стреляли без оглядки, в бою ведь первый раз.

Остались в окруженьи семь молодых солдат,
А басмачи звереют, не исключен захват.
И вот, посовещавшись, в последний раз друзья
Решили не сдаваться, а подорвать себя.

Такого не бывало даже на той войне,
Чтоб вместе отделением уйти в небытие…
Их подвиг не забудут, и я уверен в том,
О них еще напишут и золотым пером.

К СОБЫТИЯМ В ЧЕЧНЕ.

Была бомбежка самой жестокой,
Бомбили город, стоял грохот.
Ранены люди, в том числе дети.
Нежилые кварталы стоят как отметины.

До основания разрушен квартал —
Будто бы черный ворон накаркал.
Сгоревшие трупы лежат у обочин,
Но в том то и дело, что уже не помочь им.

Чеченская ферма на краю села
Разгромлена и сожжена дотла.
Стоит одиноко у фермы корова,
Доярка-чеченка осталась без крова,

Сидит у дома на пепелище,
Была богатой — стала нищей.
Думаю я — искать виноватых
В этой войне бессмысленно,

Коль за дело взялись солдаты,
Дело закончится быстро…
Но останутся на долгие годы —
Месть, злая память всего народа.

ВОЙНА В ЧЕЧНЕ.

В Чечне война, но с кем воюют ?
Младенцы, дети, старики?
Кругом летят шальные пули,
А в бой пошли уж моряки.

Кто их послал, солдат России,
В Чечню под пули умирать?
Какой-то умник там, разиня,
Не смог конкретных мер принять.

Мер — честных, мирных, благородных.
Чтобы не допустить войны
И жертв предотвратить народных,
Смотрели б хоть на лик луны.

Луна и звезды — это модно
Свою судьбу по ним сверять.
Принять решенье — вам свободно,
Не вам за это отвечать.

Солдаты гибнут, первогодки,
Не понимая, что к чему,
Не пили вдоволь даже водки,
Попали сразу на войну.

Найдутся ль слезы тех оплакать,
Кто пал бессмысленно в бою.
Довольно лжи! И хватит капать
На наших братьев, мать твою…

ВАСИЛИЙ ТЕРКИН В ЧЕЧНЕ.

Все мы знаем: Вася Теркин —
То народный наш герой,
Как в шинели он потертой
Шел дорогой фронтовой.

Шел дорогою прямою
Сквозь огонь и пули свист.
И не зря зовут героем
Васю — он же гармонист.

И не раз своею шуткой
Веселил в строю солдат.
И в кромешной бойне жуткой
Называли его “Брат”.

Был он братом для солдата
Хоть не числился в родстве.
Но солдаты есть солдаты,
На войне как на войне.

Теркин был в Афганистане.
Слышал я о нем не раз:
Как бывал во вражьем стане
С басмачами “глаз на глаз”.

Воевал он там изрядно,
Защищая честь страны.
Получил медаль, нарядно
Смотрится со стороны.

Но за годы перестройки
Понял Теркин что к чему.
А медаль свою не носит —
Стыдно, мол, за ту войну.

Только изредка посмотрит
На медаль, потупив взор.
Вспомнит и про ту ошибку,
Политический позор.

Но — позор политиканов —
То не Теркина позор —
Политических обманов,
Игр тайных перебор.

Вот и вновь призвали Васю
Ехать воевать в Чечню.
Может, не дал бы согласья —
Ведь полвека он в строю.

А дорогой фронтовою
Он прошел уж две войны.
Ну, а возраст… Черт с тобою,
Лишь бы не было беды.

Кто же нынче, кроме Васи,
Разрешит чеченский спор?!
Да и Вася сам согласен
Экстремистам дать отпор.

Применить военный опыт.
Как-никак — он ветеран.
Может, до рытья окопов
Не дойдет меж наших стран.

Думу думает, гадает,
Изучает, что к чему.
Жаль, что знаний не хватает,
Подсказал бы кой-кому.

Только вряд ли голос Васи
Там услышат, наверху.
Тут уж как ты ни старайся,
Хоть кричи ку-ка-ре-ку.

Как положено солдату
Прибыл Теркин точно в срок.
Получил и автомат он,
Чтобы выполнить свой долг.

Огляделся поначалу,
Присмотрелся, что к чему.
Голову склонил в печали —
Грустно стало вдруг ему.

Видит — Грозный весь разрушен
От российских пуль и бомб.
Дым и гарь, в подвалах душно,
Голова идет кругом.

И корчеванный фугасом,
И поваленный огнем,
Хламом гильз, жестянок, касок
Он заваленный кругом.

Видит трупы на дорогах,
У домов и средь полей.
Он не видывал такого
Будучи на той войне.

Ну а власти? Те скрывают
Истину событий сих.
Мол, немножечко стреляют.
А народ?… Тут не до них.

Кто там будет разбираться
Где чужие, где свои.
Им бы вдоволь настреляться.
Не попасть бы по своим.

Видит Теркин, худо дело,
Генералы там и тут.
И к тому же указания
Дурацкие дают.

Генералов здесь бездарность
Проявляется во всем.
Получить бы благодарность
И остаться ни при чем.

Скрыть свою некомпетентность,
Слепо выполнить приказ,
Потеряв интеллигентность
Вот уже в который раз.

Взять решили на “арапа”
Город Грозный, с кондачка.
Подготовились хотя бы
Прежде чем вводить войска.

Как всегда это бывает —
Впереди разведки взвод,
Обстановку уточняют,
Здесь же все наоборот.

Нету глубины разведки,
Подготовки тоже нет.
Вот и ставят там отметки
БэТээРам на броне.

Хоть бы англичан спросили,
Как Фолкленды воевать.
Думали, как все в России,
Можно “шапкой закидать”.

А дудаевцы заранее
Готовились к войне.
И ученья проводили —
Подготовлены вполне.

Свою тактику имеют —
Группой в пять иль семь бойцов
Наше войско атакуют
И стреляют молодцом.

Тут ничто уж не попишешь,
Коль противник так силен.
Только вот в потери спишешь,
Кто на веки погребен.

И хоть каркай, хоть не каркай —
Генеральский есть просчет.
Не снабдили даже картой
Наших командиров рот.

Да и если б только картой:
Посмотрели бы на быт.
Быт в ужасном беспорядке
Если он, конечно, быт.

Тут, как будто в подтвержденье,
Офицер, больной слегка,
Вынимает из кармана
Наподобие платка.

Это бинт гигиеничный —
Одноразовый пакет.
Носовой платок отличный,
Коль другого в тыле нет.

Кто заботится о тыле?
Не понять тут на войне.
Хоть бы Теркина спросили:
Что это? По чьей вине?

Тут таких просчетов столько,
Что не враз сообразишь.
А солдат… их гибнет сколько?
Ведь за всем не уследишь.

Нету даже медальона,
Чтобы отыскать бойца,
Коль погибнет от снаряда
С искажением лица.

Или, скажем, разорвало,
Или расчленило труп.
Соберут все, как попало,
Коль собаки не сожрут.

И сидит Василий Теркин
На привале у костра.
Чистит котелок потертый
И в огонь кладет дрова.

Думает и рассуждает,
Почему у нас все так:
То снабженья не хватает,
То командует дурак.

Почему у нас в России
Все идет наоборот?
Воевать мы научились
Только быт наш отстает.

Но не может наш Василий
На вопрос найти ответ.
Теркин, Теркин — ты бессилен
Дать какой-нибудь совет.

Сколько времени продлится
Та ненужная война?!
Ведь Чечня не заграница,
А родная сторона.

Благодарю Владимира Сысоева, составителя сборников "Память из пламени", за предоставленные материалы.