Стихи и песни Виктора Верстакова

ДАВАЙ ЗА ТЕХ, КТО НЕ ВЕРНУЛСЯ.

Давай за тех, кто не вернулся,
Кто стал частицей тишины,
Кто лег в горах - и не проснулся
От необъявленной войны.

Давай не чокаясь, ребята,
Давайте молча и - до дна
За офицера и солдата,
Кого взяла к себе война.

Давайте вспомним поименно
Тех, с кем навеки сроднены,
Кто был частицей батальона,
А стал частицей тишины.

Вслух выговаривать не будем
Их дорогие имена,
Покуда здесь безвестна людям
Та наша горькая война.

Давай прочней держать бокалы,
Они пролиться не должны,
Хоть горше зелья не бывало,
Больней не будет тишины.

Отставить не имеем права,
А только молча и до дна,
Поскольку общая держава,
Поскольку общая война.

НЮРКА.

Плачет Нюрка – живая душа,
Слезы с кровью смешались на лапах.
Ах, как Нюрка была хороша,
Самый тоненький чуяла запах.

Плачет Нюрка, а птица летит,
Боевая, железная птица.
Плачет Нюрка, себе не простит,
Но ведь плачет – и все ей простится.

Гладит Нюрку родная рука,
Ей лизнуть бы хозяйскую руку :
Так знакома она, так легка,
Обреченная Нюркой на муку.

Вертолетный врезается пол
В иссеченное Нюркино тело,
Сотни раз она чуяла тол,
А в сто первый чуть – чуть не успела.

По загривку прошел холодок,
Когда запахом сбоку пахнуло,
Но на тонкий, стальной проводок
По расщелине лапа скользнула.

И взметнулся огонь из камней,
И запахло железом каленым,
И хозяин, идущий за ней,
Опустился на землю со стоном.

И ползла к нему Нюрка, ползла,
И лизала его, и лизала,
И хрипела, на помощь звала,
И глазами всю боль рассказала.

Подбежали к саперу друзья,
Обмотали бинтами сапера.
Он сказал : «Мне без Нюрки нельзя !»
«Нет, - сказали ему, - это горы !»

Вертолет прилетел поутру,
Их вдвоем погрузили в машину.
«Ты не плачь, Нюрка, я не умру,
Ты не плачь, я тебя не покину…»

Но плачет Нюрка – живая душа,
Слезы с кровью смешались на лапах,
Ах, как Нюрка была хороша,
Самый тоненький чуяла запах.

ДЕВЯТАЯ РОТА.

Еще на границе и дальше границы
Стоят в ожидании наши полки,
А там, на подходе к афганской столице,
Девятая рота примкнула штыки.

Девятая рота сдала партбилеты,
Из памяти вычеркнула имена,
Ведь если затянется бой до рассвета,
То не было роты – приснилась она.

Войну мы подчас называли «работа».
Но все же она оставалась войной.
Идет по кабулу девятая рота
И нет никого у нее за спиной.

И пусть коротка ее бронеколонна,
Последней ходившая в мирном строю,
Девятая рота сбивает заслоны
В безвестном декабрьском первом бою.

Прости же , девятая рота, отставших ,
Такая уж служба, такой был приказ,
Ведь завтра зачислят на должности павших
В девятую роту кого – то из нас.

Войну мы подчас называем «работа»,
Но все же она остается войной,
Идет по столице девятая рота
И нет никого у нее за спиной.

ЗАВАЛЫ, ЗАСЛОНЫ, ЗАСАДЫ.

Завалы, заслоны, засады,
Барханы, сугробы, ветра.
Наверно, забыть это надо,
Но помнится, словно вчера.

Страна, что за речкой, на юге,
Как мы ее звали подчас,
Останется песней о друге,
Навеки ушедшем от нас.

В той песне и боль, и просторы
Тревожных афганских дорог,
И гордость, и горе, и горы,
Где друг отозваться не смог.

А мы вот пришли из – за речки,
Мы обняли жен и детей,
И песню поем на крылечке
Среди невоенных гостей.

Ни взглядом, ни словом, ни нотой
Ничье не смутим бытие,
Война была нашей работой,
И мы выполняли ее.

Но если концовку припева
Подтянет невидимый друг, -
Мы глянем не вправо, не влево,
А в сторону речки – на юг.

ГОРИТ ЗВЕЗДА НАД ГОРОДОМ КАБУЛОМ.

Горит звезда над городом Кабулом,
Горит звезда прощальная моя.
Как я хотел, чтоб Родина вздохнула,
Когда на снег упал в атаке я…

И я лежу, смотрю , как остывает
Над минаретом синяя звезда.
Кого – то помнят или забывают,
А нас и знать не будут никогда…

Без документов, без имен, без наций
Лежим вокруг сожженного дворца.
Горит звезда, пора навек прощаться…
Разлука тоже будет без конца.

Горит звезда декабрьская , чужая,
А под звездой дымится кровью снег,
И я слезой последней провожаю
Все, с чем впервые расстаюсь навек.

Горит звезда над городом Кабулом,
Горит звезда прощальная моя.
Как я хотел, чтоб Родина вздохнула,
Когда на снег упал в атаке я…

В КОРОЛЕВСКИХ КОНЮШНЯХ.

В королевских конюшнях
Метра нет для коня.
Медсестра раскладушку
Принесла для меня.

Очень трудно голубке
В коридорах, где сплошь
Встык, обрубком к обрубку
Полегла молодежь.

Вертолетчик без правой,
Минометчик без двух,
На повязках кровавых
Ничего, кроме мух.

Отыскала местечко
В самом дальнем углу,
Где десантник навечно
Задремал на полу.

Унесли бедолагу –
Положили меня.
Я отсюда ни шагу,
Я спокойней коня.

Ведь от ног до макушки
Весь я гипсовым стал.
Мне не надо подушки,
Разве что пьедестал.

Медсестра, медсестричка,
Что ж ты слезоньки льешь,
Как же ты без привычки
Здесь, в конюшнях, живешь ?

В королевских конюшнях,
В госпитальном чаду,
В наркотичном, спиртушном,
Матерщинном бреду…

Если чудо случится,
Если снова срастусь,
Дай свой адрес, сестрица, -
Может быть, пригожусь.

Ну а коль не воскресну,
Все равно хоть часок
Проживу, на чудесный
Поглядев адресок.

В королевских конюшнях
Метра нет для коня.
Медсестра мою душу
Унесла от меня.

ПЕРЕВАЛЫ ДО САМОЙ ГРАНИЦЫ.

Перевалы до самой границы –
В облаках, в снегопадах, во мгле.
Боевые железные птицы
Сбились в кучку на вязкой земле.

Отсырели брезенты палаток,
Дым над лагерем, словно венец.
Сотню лет или малый остаток
Нагадает пролетный свинец ?

Не об этом, однако же, думы
В этот час, в этот день и судьбу.
И с повадкой отнюдь не угрюмой
Сигналист продувает трубу.

В первой ноте, слегка хриповатой,
Он о долге напомнит , и вдруг
О солдатской дороге крылатой
Задышал в потеплевший мундштук.

И откликнулись близкие склоны,
И в разрыв проплывающих туч
Опустился с небес на погоны
Ослепительный солнечный луч.

Пой, труба, о солдатской удаче,
О высокой армейской судьбе.
Горным эхом и солнцем горячим
Салютует эпоха тебе.

Пой , труба, батальоны сзывая ,
Наполняя отвагой сердца.
Пой, труба, твоя песня живая
Звонче мертвого свиста свинца.

Не войну воспевая, но право
Быть сильнее грозящих войной.
Пой, труба, про солдатскую славу,
Неразрывную с мирной страной.

СТОРЧИТ ПУЛЕМЕТ.

Строчит пулемет,
Поднимается взвод,
Но многие больше не встанут.
И к Родине сын никогда не придет
Из пламени Афганистана.

Здесь горы в снегах
И селенья в бегах,
Горят кишлаки и дуканы
И выпустит вряд ли неверных Аллах
Из пламени Афганистана.

Придет письмецо,
Ты закроешь лицо,
Но нет никакого обмана.
Надень же на левую руку кольцо
Из пламени Афганистана.

Но год или два,
И ты вспомнишь едва
Любви несмертельные раны.
Я сделаю все, чтоб ты вышла жива
Из пламени Афганистана.

Строчит пулемет,
Поднимается взвод,
Но многие больше не встанут.
И к Родине сын ,может быть, не придет
Из пламени Афганистана.

ПЫЛАЕТ ГОРОД КАНДАГАР.

Пылает город Кандагар,
Живым уйти нельзя,
И все – таки Аллах акбар,
Аллах акбар, друзья.

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

Мне было тошно тошно в жизни той,
Я жить. Как все , не смог.
Простился с верною женой:
«Аллах акбар, дружок!»

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

И над могилою отца
Заплакал, наконец:
«Твой путь пройду я до конца,
Аллах акбар, отец!»

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

Аллах акбар, горит песок
И рушится скала,
И очередь наискосок
Дорогу перешла.

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

Аллах акбар, пылает сколн
И перебит дозор,
Веди ж в атаку батальон,
Аллах акбар, майор! 

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

Пылает город Кандагар,
Живым уйти нельзя,
И все – таки Аллах акбар,
Аллах акбар, друзья.

Аллах, Аллах, Аллах акбар!

ВОЙНА НЕ ПОНИМАЕТ НАС.

Вечерний свет в горах погас.
В ущелье сыро и темно.
Вода во флягах, как вино.
Война не понимает нас.

Пусть оставались мы не раз
В ущельях с ней наедине,
Но ни на склонах, ни на дне
Война не понимала нас.

На гребни высланы посты,
Их поменяют через час.
Война глядит из темноты,
Она не понимает нас.

А мы опять не жгем костры,
А мы уже не тушим глаз.
Война не понимает нас,
Иначе б вышла из игры.

ЛЕТИ, ВЕРТОЛЕТЧИК!

Беснуются лопасти над головой,
Дрожит рукоять управления,
Заходишь от солнца, и то, что живой,
Сверяешь с наземною тенью.

Берешь на себя, все берешь на себя,
За все отвечаешь исходы.
Железная птица, покорно трубя,
Соскальзывает с небосвода.

Пробита обшивка, разбито стекло,
Передняя стойка погнута.
Но ты приземлился, тебе повезло,
Тебе и в пехоте кому – то.

Он ранен, тебя посылали к нему,
Ты сел под обстрелом на скалы.
Железная птица в сигнальном дыму
С гранитным слилась пьедесталом.

Погрузка закончена, двинут «шаг – газ»,
С трудом отрываешь машину.
Ты в небе, ты выжил. И ты его спас –
Бойца с безымянной вершины.

Набрал высоту, оглянулся в отсек,
Борттехник кивнул: все в порядке.
Лети, вертолетчик. Живи, человек.
Счастливой, ребята, посадки.

СУДЬБА.

Своей судьбы не зная,
Порой судьбу клянешь:
Шальная, неродная,
Куда меня ведешь?

По гребням и ущельям
Шагаю день за днем
Под залповым, прицельным
И солнечным огнем.

На три боекомплекта –
Всего лишь два плеча,
Из полымя да в пекло
Ступаю сгоряча.

Когда б существовала
Незримая судьба,
Пускай бы отирала
Хотя бы пот со лба.

Во фляге раскаленной
Оставила б глоток,
Пустила б вдоль по склону:
Нет силы – поперек!

Но лезешь вверх и выше.
Горит в руке цевье.
Судьба тебя не слышит,
И, значит, нет ее.

Солдатская работа
Не требует чудес:
Шел до седьмого пота,
Взошел на семь небес.

На самой на вершине
Смеешься над собой,
Не веруя отныне,
Что нянчился с судьбой.

Но вниз ветра нырнули,
Над женщиной скорбя,
Принявшей в сердце пулю,
Летевшую в тебя…

ДЖЕЛАЛАБАД.

Днем ветер, ночью – снегопад,
Холодные рассветы,
А мы летим в Джелалабад,
В Джелалабаде – лето.

Там в эвкалиптовых ветвях
Большие, как сороки,
Десятки желтогрудых птах
Устраивают склоки.

Там берега реки Кунар
Травой покрыты сочной,
А над водой молочный пар
Восточной дышит ночью.

Там пальм упругие листы,
Как зеркала, сверкают.
И звезды с чистой высоты
По ним в траву стекают.

Там, как на елке в Новый год,
Пунцово – красным шаром
Бесценный, безымянный плод
Красуется задаром.

Там над ручьем стоит камыш
В три роста человечьих,
Летучая ночная мышь
Порхает в нем беспечно.

Там обезьяны из чащоб
Пугают визгом уток.
Там снайпера стреляют в лоб,
Что тоже кроме шуток.

ПОСТ.

Стало ночью больше звезд.
Вечная природа
На высокогорный пост
Смотрит с небосвода.
Серебристый млечный путь
Новою звездою.
Не окликнуть, не вернуть
Друга после боя.
Воют грозные ветра,
Буйная погода.
Светят звезды до утра,
Как пути отхода.
Но высокогорный пост,
Двадцать душ по списку –
Не спешит уйти меж звезд
В звезды обелисков.
Бьет с вершины пулемет
Огненною строчкой.
Друг оценит, друг поймет
Нашу проволочку.
Перекрещены пути –
Огненный и млечный –
Ни один не обойти
На дороге вечной.

НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ.

Насели духи с трех сторон,
С четвертой – пропасть в преисподнюю.
Мотострелковый батальон
Встречает ночку новогоднюю.

Я подарю тебе рожок.
Ты подари мне обещание :
Последней пулею, дружок,
Меня додаришь на прощание.

Лежу, смотрю на облака,
Спеленутый бинтами жаркими.
Ребята нашего полка
Сочтутся с духами подарками.

Я не боюсь, что кровь течет,
Боюсь, что в ночку новогоднюю
Друг потеряет пулям счет –
Не доползти мне в преисподнюю.

А он такой, он увлечен,
Стирает пот с физиономии,
Ему как будто нипочем
Советский принцип экономии.

И я тянусь к нему, тянусь,
Как из пеленок в детстве к матери,
На пули встречные молюсь :
Свою бы даром не потратили.

Насели духи с трех сторон,
С четвертой – пропасть в преисподнюю.
Мотострелковый батальон
Встречает ночку новогоднюю.

ВОЙНА СТАНОВИТСЯ ПРИВЫЧКОЙ.

Война становится привычкой,
Опять по кружкам спирт разлит,
Опять хохочет медсестричка
И режет сало замполит.

А над палаточным брезентом
Свистят то ветры, то свинец.
Жизнь, словно кадры киноленты,
Дала картинку наконец.

О чем задумался начштаба,
Какие въявь увидел сны?
Откуда спирт, откуда баба? –
Спроси об этом у войны.

А хорошо сестра хохочет
От медицинского вина!
Она любви давно не хочет,
Ей в душу глянула война.

Эй, замполит, плесни по малой,
Теперь за Родину пора :
Нам не спуститься с перевала,
Который взяли мы вчера.

ДЕВЧОНКИ НАШЕГО ПОЛКА.

Я не о тех, кто ждут нас дома,
Хоть жизнь их тоже нелегка…
Грустят под гул аэродрома
Девчонки нашего полка.

Дрожат брезентовые стены,
Мигает лампа в тридцать свеч.
Все прочее обыкновенно,
И не о быте, в общем, речь.

В палатке гладят и стирают,
В палатке думают о нас,
Но от любви не умирают,
Как мы от выстрелов подчас.

Библиотекарша, связистка,
Официантка, медсестра.
Стоят их коечки так близко,
Чтобы шептаться до утра.

Но вот заходит на посадку
С гор прилетевший вертолет,
И медсестра глядит украдкой
На телефон, и воду пьет.

Палаточный откинув полог,
Выходит молча на порог.
Как странен взгляд ее, как долог,
Как темен мир и как жесток.

Пусть обошлось: никто не ранен
На тех горах, где мы лежим, -
Но долог взгляд ее и странен,
И не по – женски недвижим…

А утром четверо девчонок
Бегут по взлетной полосе,
И подполковник Азаренок
Кричит им: «Стойте, живы все!..»

ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД.

Разорван погон под ремнем автомата,
Истерлась тельняшка на левой груди,
Где сердце колотится. Не виновато,
Во всем, что за нами и что впереди.

Прошли по ущелью, спустились в долину,
Поднялись оттуда на горный хребет,
В бою разделившись на две половины –
Оставшихся здесь и оставивших свет.

Прошли по хребту, по горящему склону,
Фронтальной атакою взяв перевал.
И снова Господь перестроил колонну :
Из двух одного в небеса отозвал.

Прошли с перевала по тропам овечьим,
По минным ловушкам, под скрестным огнем,
Внезапно сверкавшим сиянием вечным
Ребятам, с которыми рядом идем.

И вот мы вернулись на горное плато,
Легко нам загадывать – нечет и чет :
Один из нас в небо взметнется крылато,
Другого навеки земля привлечет.

Разорван погон под ремнем автомата,
Истерлась тельняшка на левой груди,
Где сердце колотится. Не виновато,
Во всем, что за нами и что впереди.


На следующую страницу стихов и песен Виктора Верстакова



Rambler's Top100