Песни о Великой Отечественной

РЕКВИЕМ.

Исполняет Михаил Гулько.

Эта рота, эта рота. Кто привел ее сюда?
Кто положил ее вот здесь под снег?
Эта рота, эта рота не проснется по весне.
Снег растает, снег растает.
Ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Нет - не встанет, эта рота, нет не встанет!
Командиры никуда ее с собой не поведут.

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Эта рота наступала по болоту,
А потом ей приказали и она пошла назад.
В 43-ем эту роту расстрелял заградотряд.
И покуда эта рота умирала,
Землю грызла, лед глотала, кровью харкала в снегу,
Пожурили боевого генерала и сказали,
Что теперь он перед Родиной в долгу.

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Генералы все долги свои раздали
И медали понадели, и на пенсии давно.
Генералы мирно ходят городами
И не помнят этой роты, и не помнят все равно.
Лежит она повзводно, повзводно,
С лейтенантами в строю и с капитаном во главе.
Лежит она подснежно, поводно
И подснежники цветут у старшины на голове.

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Спасибо Андрею ( Питер ), приславшему слова этой песни.

КОНИ.

В.Шебряков.

Поле, что за дальним полустанком, где война рассвет встречает.
Ваня Есипов сказал: «Что ж мы, лошадей с их тонкой гривой
На броню пошлем, на танки?! Нешто вышли из ума?!
Братья! Кто-то сын здесь, кто-то батя.
Кто-то бабу знал, кто юбки не видал - не вышел срок.
Ляжем, все одно под пули вражьи, но коней гривастых чутких
Жалко класть под пулемет. Отпустите коней, мужики!»
Отпустите коней, отпустите коней, отпустите коней, мужики!

Солнце ковыли позолотило, казачков перекрестило.
Без коней куда уйдут? Мчались, мчались к дому, не догонишь.
Только двадцать Ване было в сорок первом злом году.
Отпустите коней, мужики! Отпустите коней, отпустите коней,
Отпустите коней, мужики!

Спасибо Катюше Корбут, приславшей текст этой песни.

* * *

Семен Гудзенко.

Когда на смерть идут,- поют,
А перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою -
Час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
И почернел от пыли минной.
Разрыв - и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Будь проклят сорок первый год
И вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
Что я притягиваю мины.
Разрыв - и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
Окоченевшая вражда,
Штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом глушили водку ледяную,
И выковыривал штыком
Из-под ногтей я кровь чужую.

Спасибо Николаю Аничкину, приславшему этот текст.

БЕСКОЗЫРКА.

Я встретил его близ Одессы родной,
Когда в бой пошла наша рота.
Он шел впереди с автоматом в руках,
Моряк Черноморского флота.

Он шел впереди и пример всем давал,
А родом он был из Ордынки.
И ветер гулял за широкой спиной
И в лентах его бескозырки.

Я встретил его близ Одессы родной,
В той маленькой беленькой хате.
Лежал он на докторском белом столе
В защитном походном бушлате.

Двенадцать ранений хирург насчитал,
Две пули засели глубоко.
А смелый моряк и в бреду напевал:
"Раскинулось море широко..."

В сознанье пришел он, хирурга спросил -
Поедешь ко мне на Ордынку?
Жене передай мой прощальный привет,
А сыну отдай бескозырку.

И доктор знакомый поехал в Москву,
Зашел он тогда на Ордынку.
Жене передал он прощальный привет,
А сыну вручил бескозырку.

ЛОМЯТСЯ КУСТЫ ЧЕРЕЗ ОГРАДУ.

Ломятся кусты через ограду,
Сосны подпирают облака.
Девочка моя бежит по саду,
По густой траве материка.

Девочка моя бежит по саду,
По густой траве материка.
Сосны расшумелись до упаду
Над сырым утоптанным песком.

Девочка моя бежит по саду,
По своей планете босиком.
Девочка моя бежит по саду,
По своей планете босиком

А на солнце серый кот усатый
Щурится, как сонный печенег.
Девочка моя бежит по саду,
Косолапый чудо-человек.
Девочка моя бежит по саду,
Косолапый чудо-человек.

По чужим полям перебегая,
Каждой пуле кланяясь в бою,
Мог ли я мечтать, что жизнь другая
На земле продолжит жизнь мою.
Мог ли я мечтать, что жизнь другая
На земле продолжит жизнь мою.

Вновь во сне я слышу посвист пули,
Под ногой еще тепла зола.
Я остался жив не потому ли,
Чтобы ты, хорошая, жила?
Я остался жив не потому ли,
Чтобы ты, хорошая, жила?

НА БЕРЕГ ДОНА.

Когда мы покидали свой родимый край
И молча отступали на восток,
Над тихим Доном, под нашим кленом
Маячил долго твой платок.

Изрытая снарядами гудела степь,
Стоял над Сталинградом горький дым.
И долго-долго у грозной Волги
Мне снился Дон и ты над ним.

Я не расслышал слов твоих, любимая,
Но знал, что будешь ждать меня в тоске.
Не лист багряный, а наши раны
Горели на речном песке.

Так здравствуй, поседевшая любовь моя!
Пусть кружится и падает снежок
На ветви клена, на берег Дона,
На твой заплаканный платок.

НА СОПКАХ МАНЧЖУРИИ.

Ночь подошла,
Сумрак на землю лег,
Тонут во мгле пустынные сопки,
Тучей закрыт восток.

Здесь, под землей,
Наши герои спят,
Песню над ними ветер поет,
И звезды с небес глядят.

То не залп с полей долетел -
Это гром вдали прогремел.
И опять кругом все так спокойно,
Все молчит в тишине ночной.

Спите, бойцы,
Спите спокойным сном,
Пусть вам приснятся нивы родные,
Отчий далекий дом.

Пусть погибли вы в боях с врагами,
Подвиг ваш к борьбе нас зовет,
Кровью народной омытое знамя,
Мы понесем вперед.

Спите, бойцы,
Слава навеки вам!
Нашу отчизну, край наш родимый,
Не покорить врагам!

Ночь, тишина,
Лишь гаолян шумит.
Спите, герои, память о вас
Родина-мать хранит!

НАС НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ.

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели,
Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом чисты.
На живых порыжели от глины и крови шинели,
На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали, проходит за осенью осень,
Наши матери плачут, и ровесники молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
Шли в атаку, над Бугом взрывая мосты.
Нас не нежно жалеть, ведь и мы никого не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

ОКСАНА.

Оксана, Оксана, меня вспоминая,
Ты часто выходишь на берег Днепра.
С укором ты смотришь туда, где сияет
В предутренний час на Востоке заря.

Оксана, Оксана, ты помнишь, родная,
Вишневые зори над мирным Днепром:
Клялись мы в любви и не знали о горе,
Но горе ворвалось в наш маленький дом,

Оксана, Оксана, в боях под Полтавой
Был ранен и к плен взят твой верный Андрей,
Кошмар лагерей - Равенсбрюка, Дахау, -
Мне снится в глуши казахстанских степей,

...Эти горькие дни. Эти годы разлуки,
Этот лагерный яд, что по капелькам пью,
Не заставят забыть твои нежные руки,
Ласковый голос и улыбку твою.

Оксана, Оксана, меня вспоминая,
Ты часто выходишь на берег Днепра,
С укором ты смотришь туда, где сияет
В предутренний час на Востоке заря.

СИНИЙ БЕРЕТ.

Наша жизнь полным-полна скитаний,
Переездов и переживаний,
Много извлечь, многое сберечь
Можно из случайных встреч.

Помню городок провинциальный,
Захолустный, тихий и печальный,
Площадь и вокзал, городской бульвар,
И среди мелькавших пар
Я вижу.

Припев :
Вижу знакомый родной силуэт,
Синий берет, синий жакет,
Темная юбка, девичий стан -
Мой мимолетный роман.

Танечка, Таня, Тантьяна моя,
Помнишь ли звездное лето это,
Как же мы можем с тобой позабыть,
Все, что пришлось пережить?

Нас война по свету раскидала,
Перепутала, перемешала,
Где моя семья, мама и друзья -
Ничего не знаю я, ну словом...

Помню дело было на привале,
Тихий вечер где-то на вокзале,
Станции перрон, взорванный вагон.
В проходящий эшелон гляжу
И вижу.

Припев:
Вижу знакомый родной силуэт,
Синий берет, синий жакет,
Темная юбка, девичий стан,
Справа в кармане наган.
Танечка, Таня, Тантьяна моя,
Помнишь ли звездное лето это,
Как же мы можем с тобой позабыть,
Все, что пришлось пережить?

Я столицу часто посещаю,
И со сцены как-то выступая,
В городском саду, во втором ряду,
Прямо предо мной, гляжу
И вижу.

Припев:
Вижу знакомый родной силуэт,
Синий берет, синий жакет,
Прямо на сцену с улыбкой глядит,
Орден в петлице блестит.
Танечка, Таня, Тантьяна моя,
Помнишь ли звездное лето это,
Как же мы можем с тобой позабыть,
Все, что пришлось пережить ?

СЛУЧАЙ.

Этот случай совсем был недавно,
В сорок третьем военном году.
Офицер после жаркого боя
Пишет письма в родную семью:
"Дорогая жена, я калека,
У меня нету левой руки,
Нету ног - они верно служили
Для защиты родной стороны.
И за это страна наградила,
Гордо встретила Родина-мать.
Неужели калеку забудешь?
Скоро будешь калеку встречать".
От жены он письмо получает
(С нею прожил всего десять лет).
А жена в том письме отвечает:
"И не нужен, калека, ты мне.
Мне всего еще тридцать два года,
Я могу и гулять-танцевать.
Ты приедешь домой, как колода,
Только будешь в постели лежать".
А внизу там стоят каракульки -
Это почерк совсем не чужой,
Это почерк любимой дочурки,
И зовет она папу домой:
"Милый папа, не слушай ты маму,.
Приезжай поскорее домой.
Этой встрече я так буду рада!
Буду знать, что ты, папа, со мной.
Я в коляске катать тебя буду
И цветы для тебя буду рвать.
В жаркий день, если папа вспотеет,
Буду нежно платком вытирать".
Вот промчались военные годы.
Только поезд по рельсам стучит.
В этом поезде - радость и горе,
Офицер наш знакомый сидит.
Вот уж поезд к перрону подходит.
Офицер на подножке стоит.
"Папа! Папочка, что же такое?
Руки целы и ноги целы!"
"Ничего, ничего, дочь родная...
Видишь, мама встречать не пришла.
Она стала совсем нам чужая,
Мы забудем ее навсегда".

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ.

Спою новинку
Вам про картинку,
Про всех бесстрашных
Солдат отважных,
Про пехотинцев,
Руси любимцев,
Про нашу гордость и красу.
Вот полк по улицам шагает,
Оркестр так весело играет,
Все провожают их толпой
На смертный бой, на смертный бой.
Вот на вокзале
Грузиться стали,
Несутся речи
О скорой встрече
С врагом неправым,
С врагом лукавым,
А на перроне гремит:
"Ура, ура, ура!"
Вот поезд тронул,
Вагон весь дрогнул.
"Прощайте, братцы.
Дай Бог добраться.
Вы не спешите,
А нам пишите".
А на перроне гремит:
"Ура, ура ура!"
Вот поезд стал не больше точки,
И только белые платочки,
Все провожают их вослед.
Солдат уж нет. Солдат уж нет.

СМЕРТЬ МОРЯКА.

Там, на закате, заря догорает,
Красный, кровавый закат...
Там на груди у сестры умирает
Юный балтийский моряк.
Только недавно осколки гранаты
Раны ему нанесли,
И в лазарет на его же шинели
Два краснофлотца снесли.
Доктор пришел, покачал головою,
Тихо сказал:
- Не жилец.
Раны ужасные, раны смертельные,
Скоро бедняге конец.
В белом халате, забрызганном кровью,
Тихо сестра подошла.
В нем она брата родного узнала,
И зарыдала она.
- Зачем ты, зачем ты, сестрица, рыдаешь,
Не надо, не надо рыдать.
За счастье, за землю, за родину нашу
Каждый готов помирать.
Там, на закате, заря догорает,
Красный, кровавый закат...
Там на груди у сестры уже умер
Юный балтийский моряк.

* * *

Александр Дольский.

Меня нашли в четверг на минном поле,
В глазах разбилось небо, как стекло.
И все, чему меня учили в школе,
В соседнюю воронку утекло.

А я лежал и пушек не боялся,
Напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне немецкий Гансик,
И наклонился молча надо мной.

И онемел вчерашний гитлерюгенд,
Узнав в моем лице свое лицо,
И, удивленный, плакал он, напуган
Моей или своей судьбы концом.

И, чтоб не видеть глаз моих незрячих,
В чужую землю, мой недавний враг,
Он закопал меня, немецкий мальчик,
От смерти думал откупиться так.

О жизни не имея и понятья,
О смерти рассуждая как старик,
Он бормотал молитвы иль проклятья –
Но я не понимал его язык.

А через день, когда вернулись наши,
Убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал: «Как он похож на Сашу,
Теперь уж не найти его, а жаль."

И я лежу уже десятилетья
В земле чужой, я к этому привык.
И слышу, надо мной играют дети,
Но я не понимаю их язык.

МОТОРЫ ПЛАМЕНЕМ ОБЪЯТЫ.

Моторы пламенем объяты,
В кабину лезут языки.
Судьбы я вызов принимаю
С ее пожатием руки.

Машина штопором вертится,
Ревет мотор мине на грудь.
Не плачь, родная, успокойся,
Меня навеки позабудь.

И вынут нас из-под обломков,
Наденут на руки каркас.
Взлетают в небо ястребочки,
Проводят нас в последний раз.

И понесутся телеграммы
Родных, знакомых известить,
Что сын ваш больше не вернется,
В дом не приедет погостить.

В углу заплачет мать-старушка,
С ресниц стряхнет слезу отец,
А дорогая не узнает,
Каков был летчику конец.

И будут карточки храниться
На полке запыленных книг,
В военной форме, при погонах,
Но ей уж будет не до них.

МОТОРЫ ПЛАМЕНЕМ ОБЪЯТЫ.

Нас посадят на машину,
Оденут на плечи каркас,
Взовьются в небе самолеты,
И ястребы проводят нас.

Машина пламенем объята,
Кабину лижут языки.
Судьбы я вызов принимаю
С ее пожатием руки.

Машина в штопоре крутится,
Земля летит прямо на грудь.
И, дорогая, не волнуйся
И обо мне навек забудь.

Телеграмма понесется
Родных, знакомых известить,
Что сын ваш больше не вернется
И не приедет погостить.

В углу заплачет мать-старушка,
Слезу смахнет с ресниц отец,
И дорогая не узнает,
Какой десантнику конец.

ЖИЛА ДЕВУШКА С РОДНОЙ МАТЕРЬЮ.

Жила девушка с родной матерью,
Накрывала стол белой скатертью.
Когда враг взвился над Москвой-рекой,
Сердце Зоино занялось тоской.

"Ты не тоскуй по мне, моя родимая" –
.Попрощалася с родной мамочкой
И пошла на фронт партизаночкой.

Под кусточками она пробираласи,
До врага она уже добраласи,
Тут схватили ее, озверелые,
Завязали ей руки белые,

Повели ее прямо к двум столбам,
Она откликнулась таковым словам:
"Вперед, товарищи, вперед за Родину,
Вперед за Ленина, за смерть за Зоину!"

НА ОПУШКЕ ЛЕСА СТАРЫЙ ДУБ СТОИТ.

На опушке леса старый дуб стоит.
А под этим дубом партизан лежит.
Он лежит, не дышит, он как будто спит.
Золотые кудри ветер шевелит.

Низко наклоняся, мать его стоит,
Слезы вытирая, сыну говорит:
"Я тебя родила, батька немца бил,
Где-то под ракитой головушку сложил.

Я вдовой осталась, пятеро детей.
Ты был самый младший, милый мой Андрей.
Я тебя родила, да не сберегла,
А теперь могила будет здесь твоя".

ВОТ ВСПЫХНУЛО УТРО И ВЫСТРЕЛ РАЗДАЛСЯ.

Вот вспыхнуло утро и выстрел раздался,
На грохот безумный пошел канонад.
Над нашим окопом снаряд разорвался.
Послышались крики и стоны солдат.

И прапорщик юный со взводом пехоты
Старается знамя полка отстоять.
Один он остался из всей полуроты,
Но нет, он не будет назад отступать.

Вот кончился бой, и земля покраснела.
Врага мы прогнали к далекой реке.
И только наутро нашли его тело,
Державшего знамя в застывшей руке.

А в городе дальнем молилась невеста
И горько рыдала: "Спаси, Божья Мать!"
Тогда пред невестой вся тайна открылась,
Она в лазарет поступила сестрой.
И долго над братской могилой молилась:
"О вечная память, о вечный покой".

РАСКИНУЛОСЬ МОРЕ ШИРОКО.

Раскинулось море широко,
Пурга бушевала кругом.
"Товарищ, мы едем далеко,
Далеко, на Западный фронт".

Один за другим паровозы пыхтят:
Тянут на фронт эшелоны.
А в воздухе плавно кружат ястребки,
Хранят от бомбежки вагоны.

"Товарищ, ты что-то задумчивый стал,
Забудь о семье, не печалься...
Я знаю, что жалко жены и детей.
Быть может, навеки прощался.

Я тоже, товарищ, тебе по семье.
Оставил пятерку с женою.
Но так не печалюсь, как делаешь ты!
Их жалко бывает порою.

Забыть нам родную жену и детей
Как будто теперь уж пора бы.
Смотрел, как над нами кружат ястребки,
И слышно, как рвутся снаряды?

Товарищ, проверим оружье, давай,
Что мы получили с тобою.
Чиста ли винтовка, граната и штык,
И сами готовы ли к бою".

"Товарищ, я честно скажу про себя, -
Сказал молчаливый товарищ, -
Война не врасплох захватила меня,
И ты кое-что тоже знаешь.

Я в войнах бывал уже несколько раз,
И есть боевая сноровка.
Я знаю гранаты, ружье, автомат,
Знакома простая винтовка.

С врагом в поединок вступить я готов.
Пусть будет их втрое сильнее.
Я клятву даю победить, но не сдать.
В бою пасть уж смертью героев".

Сурово нахмурясь, второй отвечал:
"Оружие знаю не хуже,
А биться с врагами я буду, как ты,
Стрелять третий раз по ему же".

"Товарищ, закурим махорки давай,
Чтоб дома об нас не тужили.
Война перейдет, и тогда заживем
Еще веселее, чем жили".

Вдруг к бою команда была подана.
Товарищи, бросив цигарки,
Вперед по глубокому снегу пошли,
И с ними пошли санитарки.

Ударная рота, врага разгромив,
С трофеями в тыл возвращается.
Зарыли в могилу погибших в бою
И с ними навеки прощались.

Из боя не вышли и двое друзей,
Они были оба убиты.
И в братской могиле своими друзьями
Сырою землею зарыты.

Товарищи клятву сдержали свою,
Что дали они перед боем.
Нашли их средь трупов немецких солдат.
Они были в походе героев.

Один не оставил винтовки своей,
Держа коченелым руками.
Штыком приколол трех фашистов за грудь.
И счеты покончил с врагами.

Широко раскинувши руки, второй, лежал
Между вражьими телами.
За горло могучим руками
Сдавил двух немцев железным крестами.

Тяжелую весть получили семьи.
И та и другая в печали.
Поплакали обе жены по мужьям
И разом друг другу сказали:

"Мужья наши были до смерти друзьям,
А мы были в детстве подруги.
Забыть их не в силах мы обе с тобой,
Вспомянут их дети и внуки.

Подруга, за дело возьмемся дружней
Под лозунгом: "Все для победы!"
Несчастье постигло, слезам не возьмешь.
Счастливые пусть будут дети".

Подруга подруге смотрела в лицо.
Улыбка сквозь слез просияла."
Да здравствует Сталин, он с нами всегда", -
Сказала и та и другая.

"Да здравствует русский народ-богатырь", -
Вторила одна за другою.
"Да здравствуют наши победы в боях
С проклятой фашистской ордою!"

Благодарю Александра Кантемировского, автора сайта "Узелочек" за предоставленные материалы.